Туве Янссон - Мемуары Муми-папы

И народ грянул такое «Ура!», что затряслась земля.

Хемули грянули Королевский Праздничный вальс, и под дождём роз и японского жемчуга Фредриксон вышел вперёд и дёрнул за шнур. Какой момент!

Покрывало соскользнуло с «Марского аркестра».

Но это уже не было наше прежнее речное судёнышко, это был крылатый аппарат из металла, невиданная, чудесная машина! Я было пригрустнул, но тут же увидел нечто, примирившее меня с преображённым судном: его название было выведено ультрамарином, судно по-прежнему называлось «Марской аркестр».

Добровольный духовой оркестр хемулей заиграл гимн Самодержца — он вам, конечно, известен — с припевом: «Вы все удивлены, ха-ха», и Мимла до того растрогалась, что пустила слезу.

Фредриксон натянул фуражку на уши и (по-прежнему под дождём роз и японского жемчуга) вступил на борт корабля в сопровождении членов Нелегальной Королевской Колонии, после чего «Марской аркестр» в мгновение ока закишел детишками Мимлы. — Прошу прощения! — вдруг крикнул Зверок-Шнырок и соскочил по сходням обратно на землю. — Нет, я боюсь! Подняться в воздух? Мне опять станет дурно! — С этими словами он стремглав нырнул в толпу и был таков.

Тут машина задрожала и загудела. Её двери захлопнулись и были наглухо задраены, «Марской аркестр» нерешительно закачался взад и вперёд на помосте. А в следующую секунду он совершил такой отчаянный прыжок, что я кувырнулся на пол.

Когда я набрался духу и выглянул в иллюминатор, мы уже плыли над верхушками деревьев Парка Сюрпризов.

— Он летит! Летит! — воскликнул Супротив ка.

Не нахожу слов описать единственное в своём роде ощущение, охватившее меня, когда я уверился, что парю над землёй. Хоть я и вполне доволен солидностью статей, которыми наделила меня непостижимая судьба, должен признаться, они не приспособлены для парения. А тут я совершенно неожиданно почувствовал себя лёгким и грациозным, словно ласточка, у меня как гора с плеч свалилась, я был быстрый, как молния, и непобедимый. С самого начала мне доставляло тончайшее наслаждение смотреть сверху вниз на всех тех, кто суетился там внизу, на земле, или с боязливым удивлением смотрел вверх, сюда, где был я. Миг этот был дивный, но, к сожалению, слишком краткий.

«Марской аркестр» плавно снизился и заскользил, распуская белые усы пены, по морю, от берега Самодержца.

— Фредриксон! — крикнул я. — Давай ещё полетаем!

Он посмотрел на меня невидящим взором, глаза его были налиты синевой, весь облик отмечен печатью скрытого торжества, какого ему не мог дать никто из нас Он устремил «Марской аркестр» прямо вниз, в морскую пучину.

Корабль наполнился прозрачным зеленоватым светом, мимо иллюминаторов заструились рои пузырьков.

— Идём ко дну, — известила крошка Ми.

Я приплющился носом к стеклу и смотрел в толщу воды. «Марской аркестр» зажёг венок фонарей по средней линии. Они отбрасывали слабый дрожащий свет в морскую тьму.

Меня пробирала дрожь. Повсюду зелёный мрак, ничего больше, мы плыли в вечной ночи и полной пустоте. Фредриксон выключил двигатель, и мы стали опускаться, беззвучно скользя, всё глубже и глубже. Никто не разговаривал — по правде сказать, нам было немножко боязно.

Однако уши Фредриксона стояли торчком от радости, и я увидел на нём новую капитанскую фуражку — украшена она была двумя маленькими серебряными плавниками. В неслыханной тишине я стал мало-помалу различать какой-то шёпот, он делался всё громче и громче. Похоже было, тысячи испуганных голосов вновь и вновь нашёптывают одно-единственное слово: морская собака, морская собака, морская собака. Дорогие читатели, попробуйте прошептать один раз «морская собака», предостерегающе и очень медленно, — это звучит ужасно!

И тут мы различили массу маленьких теней — они выплыли к нам из мрака. Это были рыбы и морские змеи, каждая с фонариком на носу.

— Почему они не зажгли свои фонари? — с удивлением спросила Мимла.

— Наверное, батарейки сели, — сказала её дочь. — Мам, а кто это — морская собака?

Рыбы подплыли совсем близко к «Марскому аркестру» и с интересом стали рассматривать его. Они сплошным кольцом окружили погружающуюся лодку, и мы всё время слышали испуганный шёпот: «Морская собака! Морская собака!»

— Тут что-то не так, — сказал Супротивка. — У меня Предчувствия! Нюхом чую, что они просто не смеют зажечь свои огни. Это надо же — запретить народу зажигать огни, которые он сам носит на голове!

— Ну, мы сгорели, — известила крошка Ми.