Януш Пшимановский - Рыцари Серебряного Щита

Здись, не вынимая из карманов сжатые в кулак руки, со злостью глядел на Твардовского и чувствовал, что к горлу у него, затрудняя дыхание, подкатывается клубок гнева. Кто знает, что произошло бы через минуту, если бы не раздались тонюсенькие всхлипывания самого младшего из Рыцарей Серебряного Щита.

— Что с тобой? Ты чего плачешь?

— Я хотел бы попросить тебя, Здись, — Андрейка с трудом владел своим голосом, — попросить, чтобы ты позволил мне… съесть одну… только одну ложечку этого супа. Никто даже и не заметит… — слезинка, выкатившаяся у него из левого глаза, со звоном упала в пустой котелок, а слезинку из правого глаза он успел слизнуть языком.

«Чужого брать нельзя, — размышлял Здись. — Однако, по правде говоря, этот чародей вылакает один целую кастрюлю, а потом все шишки всё равно свалятся на нас. Пусть уж, что ли, мы все поедим…» У него громко забурчало в пустом животе, и Здись почувствовал вдруг такую слабость, что, не говоря больше ни слова, только утвердительно кивнул головой и отвернулся.

Кристя толкнула Данку в бок, а та спросила:

— Нам тоже можно?

— Угу… — буркнул Здись.

Он слышал, как поспешно наливают они себе суп, постукивая ложками. «Глупый, — подумал он. — Не надо было артачиться. А теперь вот ты один только и останешься голодным…»

В эту минуту Здись почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо. Он быстро обернулся. Данка протягивала ему котелок, а Кристя — ложку.

Здись почувствовал растерянность, он заколебался, тяжело вздохнул, но не нашёл в себе сил отказаться. Первую ложку горячего супа он проглотил вместе с солёной слезой, однако у следующих ложек был вкус только гороха и мяса. Здись чувствовал, как с каждым новым глотком к нему возвращаются силы и бодрость. Вот поедят они немного и тут же отправятся дальше. До дома уже недалеко. Если Сорока снова поведёт их, то они будут у цели через какой-нибудь час…

Здись осмотрелся: за молодыми сосенками виднеются крыши палаток, но Сороки не видно нигде. Начал прислушиваться: не застрекочет ли где-нибудь… Тишина. Только позвякивают ложки да со стороны озера долетает какой-то гомон.

Твардовский встал, подошёл к плите.

— Попробуем, вкусна ли эта свиная грудиночка…

Здись в один прыжок подскочил к нему, схватил чернокнижника за руку.

— Прошу вас — ни с места!

— Почему? Ты и сам ведь ел, ваша милость…

— С голоду.

— И я с голоду.

— Достаточно с нас супа.

— Отпусти рукав, ваша милость, — дёрнулся Твардовский. — Мне недостаточно…

— Достаточно!!

— Нет!!

Они пристально смотрели друг другу в глаза.

— С голоду иногда можно, — Здись сдержал свой гнев. — Но чтобы у чужих людей всё слопать — это уже свинство…

— Пусти, ваша милость! А то не сдержусь. Никто тут мне не волен приказывать. Прочь!

Они отскочили друг от друга. Чернокнижник схватился за рукоять сабли, Здись — за рогатку.

— Левой, левой! — неожиданно совсем близко, где-то возле ворот, услышали они зычный голос, шум шагов и команду: — Отряд, стой! Все — за котелками и бегом на кухню!.. Разойдись!..

Раздался весёлый гомон, смех, шутки.

— Ну и здорово сегодня было! Мы притаились в «секрете», а они идут, ничего не видят…

— Как это? А кто же подошёл к вам с тыла, как к слепым котятам?

— Если бы не я, то вы бы…

— Не хвастайся, кухарь-глухарь! Беги первый, готовь свои горшки-кастрюли…

— Что у тебя сегодня?

— Гороховый суп и свиная грудинка на второе.

— А добавка будет? Может, у тебя уже какие-нибудь звери всё съели…

— Помчался к нам навстречу, вместо того чтобы сторожить кухню…

— По-твоему, я должен был сидеть в тылу, как настоящий обозник…

— Пошли быстрее, я проголодался, как волк зимой.

Позвякивая котелками, они, словно гудящий рой, двинулись к лесной столовке.

— Ребята! Там кто-то есть! — воскликнул вдруг повар, шедший впереди. — Я получил шишкой в ухо.

Все подбежали к нему и остановились как вкопанные. Вход на кухню, окружённую с трёх сторон густым сосняком, преграждала баррикада из перевёрнутых столов. И, будто знамя, над баррикадой развевалась красная ленточка, привязанная к пруту.

— Кто туда забрался? — воскликнул повар и в ту же секунду отскочил назад, потому что в него снова угодила большая еловая шишка.

— Вперёд, ребята! Это какие-то грабители!

— Надо прогнать шалопаев!

Пионеры двинулись к баррикаде, но их остановил громкий и грозный окрик:

— Ни шагу, ваши милости, а то поплатитесь головой. Ни один живым отсюда не вернётся!..