Ханну Мякеля: Бесстрашный Пекка

Волк медленно поднялся, стараясь выглядеть повнушительней.

«Я — властелин этого леса!» — в который раз напомнил он себе, потом поднял ковшик и просипел:

— Приказываю всем присоединиться к моему тосту! Этот тост мы подымаем за меня! Да здравствует Великий Волк! Да здравствует Великий Волк — друг всех зверей! Да здравствует Волкозелёновая Роща! Ура! Ура!

Но в ответ ему из зала раздались совсем другие выкрики:

— Роща наша… волков — в болото… да здравствуем мы! — и прочие, такие же ошеломляющие.

Волк здорово струхнул. Это что же, его больше совсем не боятся?

Вон и волкохраны разбрелись по двору, мирно беседуют с лесным народцем… Невероятно… бунт… и он кинулся на край помоста с воем:

— Волкохраны! Ко мне! Копья на изготовку! Приказ!

Когда волкохраны послушно столпились вокруг него, Великий Волк слегка успокоился: власть была ещё в руках волков, а точнее — в его собственных лапах! И тут его взгляд упал на тюремные каморки. Теперь, когда гости не толпились у стен, ничто больше не скрывало суровой правды: все каморки, за исключением одной, были пусты… Волку показалось, что сердце у него под мундиром перевернулось вверх тормашками.

— Владыко Волченебесный! — забормотал он. — Этого не может быть! Я, верно, выпил лишку горячей браги… надо скорей заказать номерок к глазному… ой!.. — И Волк стремглав кинулся к каморкам и обследовал их. Но всё было именно так, зрение его не обманывало — каморки оказались пустёхоньки.

Только из одной уныло уставился на Великого Волка лежавший там волкохран. А Волк в свою очередь уставился на него: это, что ли, человечий детёныш? Ох ты, синица побери! Волкохран уже скинул Пеккину пижаму и выглядел волчее любого волка. Сердце Великого Волка сделало двойной кульбит и потом ещё один: в каморке не было ни следа человека! Вместо него там лежал неподдельный, настоящий, типичный, грустный, жалкий волк!

— С брагой что-то не то, с глазами что-то не то, — забубнил Великий Волк, — со, всем что-то не то… Как же мне теперь быть, что будет-то?

Волк почувствовал, как холодная рука страха сжимает ему горло.

— Волкохраны! — зарычал он в панике. — Волкохраны, сюда! Пленные сбежали! Поймать сейчас же!

В голове у Волка забурлило. «Что же это такое творилось со мной недавно в зале? — припоминал он. — Там был медведь, который не был медведем, и лиса, которая была вовсе не лиса… а… один был — другой, а другой — опять же тот… тот или другой… и тот и другой… По крайней мере оба выглядели очень знакомо».

Он взмахнул лапой, раздвигая строй волкохранов перед помостом. Так и есть: это Медведь с Лисонькой, облокотившись на крепостную стену, как ни в чём не бывало беседуют с каким-то крохотным старичком — на груди у него табличка, а в руке — фонарик. Конечно… Лесовик… Это же всё пленники… почти все… недостаёт только Филина и человечьего щенка, но трое по крайней мере на месте! Разговаривают себе и ни капельки не боятся — на глазах у Великого Волка! Какая наглость!

— Эй! — рявкнул он волкохранам, указывая на Медведя, Лисоньку и Лесовика, — Арестуйте вон тех немедленно! Это же беглые заключённые!

Слова Волка, по-видимому, обладали прежней силой, потому что Медведь стал под его взглядом съёживаться и уменьшаться — даже шкура на нем обвисла. Волк узнал их! Как же это возможно? Теперь их опять ждут тюремные каморки! Как же это случилось, как… Медведь совсем упал духом. Ведь они так старались замаскироваться, столько возились с костюмами…

Волкохраны двинулись всей шеренгой на беглецов; Волк тоже сделал пару осторожных шагов в ту сторону, чтобы лично проследить за операцией: ведь он всё-таки маршал! Но вдруг остановился как вкопанный, потому что из глубины замка раздался страшный, режущий уши визг. Волкохраны тоже остановились, оглядываясь — откуда это? В тот же миг на середину двора, освещённую факелами, выскочили два ужасных белых привидения…

Волк, едва дыша, кинулся обратно к помосту и забился поглубже в кресло. Призраки… настоящие призраки…

Волк оказался отнюдь не единственным, кто чуть не рехнулся со страху: лесные жители в панике разбегались в стороны. А волкохраны ухватились за свои копья, даже и не пытаясь сдвинуться с места. Правда, это было ни к чему: вновь раздался душераздирающий визг и одно из привидений заметно приподнялось над землёй. У Волка потемнело в глазах, и он решил, что лучше всего прямо сейчас упасть в обморок. Ничего страшнее он за всю свою долгую волчью жизнь не видал.