Эдит Несбит - Волшебные сказки

— Интересно, где сейчас моя бедная няня, — подумала она и заплакала, но плакала недолго — все-таки она была королевской дочерью и королевской пра-пра-и-так-далее-внучкой, а это, сами понимаете, не шутки. Короли вообще очень редко плачут, поскольку такие проявления чувств плохо соответствуют их королевскому достоинству.

— Что ж, буду жить здесь, пока кто-нибудь меня не спасет, — решила принцесса, — а для начала исследую свои новые владения. Это будет забавно.

Это оказалось даже забавнее, чем она предполагала. Как выяснилось, на каждом этаже башни имелась только одна комната. На самом верхнем этаже располагалась ее спальня (расчески и прочие принадлежности, лежавшие на туалетном столике, были помечены ее вензелем с буквами «Э.П.»). Под спальней находилась гостиная, еще ниже — столовая комната и в самом низу — кухня с полным набором посуды и других вещей, необходимых для приготовления пищи.

— Как славно! — сказала принцесса. — Теперь я могу играть в кухарку. Раньше мне не позволяли этого делать. Было бы только из чего готовить.

Она заглянула в шкафы и нашла там множество кувшинов, жестяных банок и фляг с рисом, бобами, мукой, горохом, макаронами, сахаром, чечевицей, изюмом, цукатами, разными крупами, соленьями, маринадами и приправами. Первым делом Эверильда извлекла из шкафа жестяную коробку с цукатами и отдала им должное, за один присест опустошив коробку почти на треть.

— По крайней мере, с голоду я не умру, — сказала она и тут же спохватилась, — но что будет после того, как я съем все эти припасы?

В волнении она вскочила из-за стола и уронила на пол коробку; цукаты рассыпались по всей кухне. Однако когда она подняла коробку, та оказалась вновь заполненной доверху — как будто она ничего не ела и не рассыпала.

— Ура! — закричала принцесса, неоднократно слышавшая это словечко от королевских гвардейцев. — Конечно же, это волшебная башня и все вещи здесь тоже волшебные. Сколько бы я ни ела, кувшины и банки всегда будут полными.

Дрова в очаге уже были сложены; принцесса развела огонь и попыталась сварить рис, но тот пристал к днищу и стенкам кастрюли и подгорел. Вы когда-нибудь ели подгорелый рис? Уверяю вас, это далеко не самое вкусное кушанье на свете. Тогда принцесса занялась макаронами, но те слипались в сплошной ком и по части противности не уступали горелому рису. В конце концов Эверильде надоело играть в кухарку — к тому же, ей очень хотелось есть, — и она вышла в сад, где устроила себе превосходный обед из яблок, слив и персиков.

На полках в гостиной стояло множество книг в красивых обложках; она немного почитала, посмотрела картинки, а затем села писать письмо няне на тот случай, если на острове появится кто-нибудь, кто будет знать нынешний нянин адрес и сможет отвезти письмо в ближайшее почтовое отделение. К пяти часам письмо было закончено, и она села пить чай, настоенный на мякоти персиков и тутовых ягодах.

После чаепития она долго сидела у окна и смотрела на красный диск солнца, медленно опускавшийся в темно-свинцовые воды Моря Гибельных Бурь. Я не берусь утверждать, что в эти минуты принцесса плакала, хотя и не исключаю такой возможности. Окажись вы на ее месте, вы бы тоже, пожалуй, немного всплакнули.

— Какой ужас! — сказала принцесса и шмыгнула носом (вероятно, она подхватила простуду, сидя у распахнутого окна). — Я здесь совсем одна, и некому уложить меня в постель, как это делала няня.

Едва она произнесла эти слова, как что-то толстое и мохнатое пролетело между ней и заходящим солнцем и, сделав в воздухе довольно неуклюжий пируэт, приземлилось на подоконнике.

— Ай! — вскричала принцесса, испуганно отскакивая в сторону.

— Разве ты меня не узнаешь? — спросило мохнатое существо, складывая крылья и спрыгивая с подоконника на пол комнаты. — Я тот самый кот, которого ты спасла от позора и унижения, когда к его хвосту хотели привязать ржавую жестянку.

— Но у котов не бывает крыльев, — сказала Эверильда, — они гораздо меньше тебя и не умеют разговаривать.

— С чего ты взяла, что они не умеют разговаривать? — обиделся кот. — Ты их об этом спрашивала?

— Нет, — призналась Эверильда.

— Вот видишь! — сказал кот. — Такие вещи нельзя утверждать голословно. А что касается крыльев, то я могу их снять, если они тебе не нравятся.

Он снял крылья, аккуратно свернул их трубочкой и поставил в уголок рядом со шкафом.

— Так-то лучше, — заметила Эверильда, внимательно следившая за его действиями.