Веркор - Сказки для горчичников

— Нет, нигде никого не видать…

Пробило десять часов. Колокола затрезвонили по всему городу, и фрейлины повели принцессу в тысячеколонную залу, где священник готовился обвенчать новобрачных.

Тем временем Оттфрид приближался к дворцу. Черная повязка прикрывала его глаз, рыжая борода развевалась по ветру. Толпа приветствовала своего кумира. Однако Оттфрид был в скверном настроении: он не сумел открыть кладовые Великана-без-сердца и, чтобы успеть на свою свадьбу, вынужден был покинуть замок Ужасье с пустыми руками. В его разбойничьей голове уже роились планы мщения и убийства герцога. А сам герцог в эту минуту горевал не меньше, чем его дочь; тщетно искал он способ отложить ненавистную свадьбу Все было напрасно.

А трое братьев и паж Эльясен, проскакав целую ночь, подъезжали к Органду. Солнце стояло высоко над горизонтом, воздух был переполнен пением колоколов. Этот радостный звон сжимал сердце Альберика, и он все сильней пришпоривал лошадь; за ним по пятам скакал Ульрик, за ним — Людовик; последним следовал Эльясен в окружении остальных пажей. Альберик верхом взлетел по ступеням дворцовой лестницы и въехал под своды тысячеколонной залы в тот самый миг, когда священник, следуя обряду, задавал вопросы:

— Если кому-нибудь известны причины, по которым этот брак не может быть заключен, пусть немедленно огласит их — или молчит о них вовеки!

Ни звука не раздалось в ответ. Священник взял обручальные кольца и приготовился надеть их на пальцы жениха и невесты, когда на всю залу раздался громовой голос Альберика:

— Мне известны!

Тысячи глаз устремились к нему, и в мертвой тишине священник спросил:

— Вам? Кто вы такой? И что вы хотите сообщить?

— Меня зовут Альберик. и я хочу сообщить, — продолжал он, указывая на Оттфрида, — что этот человек — самозванец. Не он убил чудовище и не он должен жениться на принцессе, а я!

— Ха! Ха! Ха! — захохотал Оттфрид, тряся рыжей бородой. — Пусть так, но докажи это, если можешь!

Он ткнул копьем в сторону разбойников, которые плечом к плечу стояли за ним, сжимая в руках семь тигриных голов:

— Разве это ты принес головы чудовища?

— Откройте им пасти! — приказал Альберик.

Разбойники с трудом раздвинули тигриные челюсти.

— Где же языки? — вскричал Альберик, но ему никто не ответил. — Тогда скажите, кто убил чудовище: тот, кто принес головы, или тот, у кого есть языки?

— Тот… тот… — начал Оттфрид, запинаясь, но герцог прервал его:

— Конечно, тот, у кого есть языки. Как бы мог он раздобыть их, если головы были унесены? — И спросил, — где же они?

Альберик открыл сумку, вынул платок, а из платка — семь раздвоенных языков, которыми он потряс в воздухе, как семью факелами.

Оттфрид взревел от бешенства и, выхватив меч, крикнул разбойникам:

— За мной!

Он кинулся на Альберика, но гвардия, по сигналу герцога, обнажила оружие. И не избежать бы кровавой битвы, когда бы не Ульрик: он вынул зеркальце Великана-без-сердца и направил на нападающих солнечный зайчик, и поскольку зайчик этот был солнечный, а не лунный, он их не усыпил, а лишил рассудка. Разбойники повернулись друг к другу и уже готовы были разорвать друг друга в клочья, однако гвардия, воспользовавшись сумятицей и неразберихой, обуздала их, связала и отправила в темницу. А обманщик Оттфрид был осужден просидеть в подземелье до конца своих дней.

Свадьба не состоялась, и целую неделю весь Органд только и говорил об этом удивительном происшествии. Зербина и Альберик были самыми счастливыми людьми на свете. Но Ульрик загрустил: судьба несчастной лягушечки не выводила у него из головы.

Как-то ночью он даже отправился к пруду, но никого там не нашел — ни лягушки, ни девушки. В день обручения Зербины и Альберика он стоял рядом с ними на балконе замка, отвечая на восторженные крики толпы, но на душе у него кошки скребли.

Так, вздыхая и силясь улыбнуться, он вдруг услышал, как из дальней комнаты раздались звуки гитары и тонкий девичий голосок запел:

Голос был так знаком, что Ульрик метнулся в дворцовые залы, распахивая одну дверь за другой, но кругом не было ни души. Он остановился в отчаянии и тут услышал за спиной смех. От сквозняка колебались гардины, он раздвинул их и увидел распахнутую дверь, за которой стояла незнакомка, прекрасная, как сон. Рядом с ней перебирали струны гитар два юных пажа, которых он видел в последний раз у развалин замка. Все трое счастливо смеялись, глядя на него. Не стоило спрашивать кто эта девушка, — Ульрик знал ее еще тогда, когда она была маленькой лягушечкой. Они протянули друг другу руки, и немного времени спустя Ульрик был представлен отцу девушки — первому министру герцогского двора. Избранницу Ульрика звали Бландиной — да ведь это же о ней принцесса говорила: «Моя лучшая подруга!..»