Якоб Гримм - Сказки для самых храбрых

— Ваш отец умер святым человеком, ведь свое золото он завещал церкви!

Это оказалось неожиданным для меня, но что мне было делать? Я не имел никаких свидетельств против священника и должен был радоваться, что он не посягнул на отцовский дом и товары как на завещанное ему имущество. Это было первым несчастьем, постигшим меня. Но с тех пор удар следовал за ударом. Как к лекарю ко мне никто не обращался, потому что мне недоставало рекомендаций моего отца. Он ввел бы меня к самым богатым и знатным, которые теперь даже думать не хотели о бедном Цалейкосе. Положение мое усугублялось еще и тем, что товары моего отца не находили сбыта, потому что покупатели после его смерти разбрелись, а новые приобретаются очень медленно, годами.

Я беспрестанно размышлял о своем положении, пытаясь найти выход, и вот однажды вспомнил, что в Париже часто встречал греков, которые на городских рынках выставляли свои диковинные для французов товары. Я вспомнил, что их охотно покупали, и тотчас принял решение. Я продал отцовский дом, отдал часть вырученных денег испытанному другу на хранение, а на остальные купил то, что у французов редко встречается: шали, шелковые материи, мази и масла. Я купил себе место на корабле и отправился во второе путешествие.

Счастье, казалось, опять стало благосклонным ко мне. Наше путешествие было недолгим и благополучным. Я проехал большие и малые города и везде находил усердных покупателей. Тем временем мой друг постоянно присылал мне новые товары, и я день ото дня становился зажиточнее. Когда я наконец скопил достаточное количество денег для большого предприятия, я поехал со своими товарами в Италию. Но я еще не упомянул о том, что немалое количество денег принесло мне мое врачебное искусство. Приехав в какой-нибудь город, я извещал всех, что прибыл греческий врач, который уже многих исцелил. Действительно, мой бальзам и мои лекарства приносили немало пользы больным.

Так я приехал наконец в город Флоренцию в Италии. Я собирался пробыть в этом городе подольше, потому что он мне очень понравился, а также потому что мне захотелось отдохнуть от постоянных переездов. В квартале Санта Кроче я нанял себе лавку, а недалеко от нее, в одной гостинице, — две прекрасные комнаты, выходившие на балкон, и тотчас же велел развесить объявления, извещавшие обо мне как о враче и купце. Едва я открыл лавку, как стали стекаться многочисленные покупатели, и хотя у меня были довольно высокие цены, я торговал успешнее других, потому что был услужлив и любезен с покупателями.

Я прекрасно прожил во Флоренции несколько дней, но однажды вечером, собираясь уже запирать лавку, я по обыкновению решил еще раз осмотреть запасы мази в банках и в одной маленькой банке нашел записку. Я развернул ее и прочел в ней приглашение явиться в эту ночь, ровно в двенадцать часов, на мост, который называется Ponte Vecchio — Старый Мост. Я долго раздумывал о том, кто же мог прислать мне такое приглашение, и в конце концов предположил, что меня хотят, вероятно, тайно провести к какому-нибудь больному, как уже случалось. Не без колебаний я все же решился пойти на встречу, но из предосторожности надел саблю, которую мне некогда подарил отец.

Около полуночи я отправился в путь и вскоре пришел на мост. На нем никого не было видно, и я решил подождать, пока не появится тот, кто позовет меня. Ночь была холодная, светила ясная луна, и я стал смотреть вниз на волны Арно, блиставшие при лунном свете. Вот на городских церквах пробило двенадцать часов. Я выпрямился — и увидел перед собой высокого человека, закутанного в красный плащ, краем которого он закрывал лицо.

От неожиданности я испугался, но все же сумел взять себя в руки и спросил:

— Если вы позвали меня сюда, то говорите, что вам угодно.

Красный Плащ повернулся и медленно произнес:

— Следуй за мной!

Мне совсем не хотелось одному идти с этим незнакомцем, и я сказал:

— О нет, любезный, не угодно ли вам прежде сказать мне, куда мы идем. Я просил бы вас также показать мне свое лицо, чтобы понять, что вы замышляете: добро или зло.

Но Красный Плащ не обратил внимания на мои слова.

— Если ты не хочешь, Цалейкос, то оставайся! — ответил он и пошел дальше.

Тогда я с гневом воскликнул:

— Вы думаете, что я позволю всякому невеже издеваться надо мной?!

В три прыжка я настиг его, схватил за плащ и закричал еще громче, но плащ остался у меня в руке, а незнакомец исчез за ближайшим углом. Мой гнев мало-помалу улегся. Плащ должен был дать мне ключ к разгадке этого удивительного приключения. Я надел его и пошел своей дорогой домой. Едва я прошел около ста шагов, как кто-то проскользнул близко от меня и прошептал на французском языке: