Альберт Иванов: Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями)

— И выхожу я.

Молочница с рокочущим смешком схватилась за живот.

— Ты?

— Я, — широко улыбнулся он.

— Сын великана?.. — задыхаясь, сказала она.

— Сын, — подмигнул он.

— Ой, не могу, — она села прямо на траву. Из глаз у неё катились слезы, в горле булькало. Она хлопала себя по бокам, безуспешно пыталась вымолвить хоть слово.

— Ха-ха-ха! — вдруг захохотала она таким басом, что на гулкой железной крыше с треском поднялись голуби.

Пальчик изящно откланялся и покатил домой свою тележку. А из подъездов заспешили к молочнице наконец-то проснувшиеся, вероятно, от её столь жизнерадостного смеха, сони жильцы.

Квартира Пальчика была на первом этаже. Дверь её могла бы показаться странной непосвящённому человеку, потому что ручка и замочная скважина находились невысоко от пола. Но ведь любому, даже высокому человеку, ничего не стоило нагнуться, в то время как Пальчик не мог же вечно носить с собой табуретку.

Итак, Пальчик вытащил за цепочку ключ из жилетного кармана — как видите, там были не часы — и открыл замок. Затем надавил обеими руками на ручку, толкнул дверь плечом, и она отворилась.

— Молоко-о! — прокричал он.

И родители вышли навстречу. Они были очень высокие. Иногда Пальчик думал, что им здорово повезло. Так он думал, когда маленький рост не позволял ему играть в футбол с мальчишками во дворе — мяч сбивал бы его с ног. Но зато никто не мог, как Мюнхгаузен на пушечном ядре, взлететь, вцепившись в шнуровку, на том же мяче, посланном мощным ударом в небо, а затем под восторженные крики спуститься во двор на самодельном, заранее приготовленном парашюте! Да мало ли какие большие преимущества давал Пальчику его небольшой рост! Кто мог бродить в густом бурьяне обычного пустыря, как в таинственных джунглях тропического леса? Кто мог на рыбалке мужественно помериться силами с глупой озёрной щукой, попавшейся на крючок, будто с какой-нибудь океанской меч-рыбой? Кто мог спрятаться во время игры в прятки так, что никто не смог бы найти его и за целый год? Кого почтительно пропускали на любой фильм, когда он с билетом в первый ряд, важно поглаживая приклеенные рыжие усы, шёл среди расступившихся зрителей? И, наконец, кто ходил в цирк каждый день, собираясь стать самым маленьким в мире клоуном?!

— Здравствуй, старик, — сказала мама. — Ты уже встал?

— Здорово, старик, — вторил ей папа. — Он уже встал.

— Привет, старики, — ответил Пальчик. — Я ещё не ложился. Обращение друг к другу «старик» принято среди людей искусства. А родители Пальчика были цирковыми артистами. Когда-то они очень переживали, что их сын такой маленький. Но потом привыкли. Главное, он был всегда здоровым и никогда не унывал. Для любых родителей их дети — самые лучшие на свете, хотя бы до тех пор, пока они ещё не выросли. Самые умные, самые красивые и даже самые высокие. Родители Пальчика настолько привыкли к нему, что удивлялись, что у других такие неестественно крупные, толстые и неуклюжие дети. И, кроме того, какой физик, врач или даже токарь-многостаночник сумеет похвастаться тем, что может во всём советоваться со своим маленьким сыном, раскрывая все тайны профессии, вместе ломать голову над ещё недостижимым, с волнением ждать совета, одобрения или критики?.. Пальчик перешёл лишь в третий класс, но вот уже лет шесть постигал секреты циркового искусства!

— Понимаете, старики, — сказал Пальчик, — я не спал всю ночь. Всё думал над своим коронным номером. И… не придумал. — Он растерянно вздохнул, потому что был не таким уж взрослым, каким хотел казаться. — Я умею жонглировать, ходить по проволоке и играть на трубе. Знаю всякие фокусы… Но я не хочу просто смешить, как обычные клоуны. Я хочу такое большое разноцветное представление, чтобы… чтобы люди смеялись и плакали.

В общем, мальчик мечтал о настоящем искусстве. Мечты всегда бывают о чём-нибудь Настоящем.

— Все хотят, старина, — добродушно похлопал папа мизинцем по плечу сына.

— Ты ещё не нашёл себя, — мягко сказала мама.

— А вы нашли себя? — спросил Пальчик.

— Ещё нет… Не совсем нет и не совсем да. Ты понимаешь? — сказала мама. — Иногда приходится искать всю жизнь. А ты так мало видел…

— Да, но я вижу то, что другие не видят, — возразил Пальчик. — Вот сейчас я вижу в трещине паркета мурашонка, он затаился и ждёт, когда мы уйдём. Он хитрый. Он делает вид, что нас не замечает, а сам начеку. Я на него взгляну, он сразу отворачивается, будто его тут и нет. Он такой смешной, что хочется смеяться… И он такой беспомощный, что хочется плакать…