Альберт Иванов - Волшебный кувшин Хомы и Суслика

— Да я столько всего умного говорю, что и за год не разгадаю, — надулся Суслик. — Чего молчишь?

— Начнём, — внезапно встал Хома. — Сделаем по-твоему! Пошли сначала на свалку.

Заинтересованный Суслик послушно последовал за ним. И хотя он не знал, в чём дело, уж очень подкупало, что Хома признал его верх. Прекрасные слова «сделаем по-твоему!» неземной музыкой звучали в его ушах.

Набрали они на дальней свалке, возле деревни, целые охапки рваных жёлтых газет.

— Теперь Барсука проведаем, — загадочно подмигнул Хома.

— А если его дома нет?

— На это и надеюсь, — озабоченно пробормотал Хома.

— Не нравятся мне его когти, — приотстал лучший друг.

— Сам предлагал, а сейчас на попятную?

— Да что я предлагал? Что?

— Сор в избу, ну, в нору, вносить.

— Разве? — оторопел Суслик. — Я так сказал?

— Не совсем так, а сказал.

— Значит, моя мысль? Моя?

— Ну, твоя, — с неохотой признал Хома.

— Так что же мы медлим? — заторопился Суслик. — А для чего я сказал — сор внести? — небрежно спросил он.

— Чтоб оттуда Барсука вынесло!

Конечно, им здорово повезло, что Барсука дома не оказалось. Нашвыряли они ему в нору газет и убежали.

Вернулся Барсук, схватился за голову и — тоже убежал!

Не стал он газеты читать. Наверно, не понравились. А возможно, тоже читать не умел. Да к тому же в них раньше селёдку заворачивали.

Словом, вынудили его уйти Хома и Суслик.

Потом уж они узнали, что таким способом молодые, небольшие лисы барсуков из нор выживают. Нашвыряют туда мусору, и барсуки враз уходят. Чистюли какие!

До чего же Заяц доволен был, когда вновь свою нору занял! И опять, неразумный, уборку затеял. Немыслимую.

— Ты не очень-то убирай, — тревожно посоветовал ему Суслик, — а не то Барсук опять нору отберёт.

К счастью, Барсук себе новую нору выкопал. Чистую. И быстро как! Ещё бы, такими изогнутыми когтищами!

А ведь мог бы давно это сделать, никого не обижая.

Нашёл Хома весною в роще, под старыми листьями, красный лоскут. Возможно, это детская косыночка была. А возможно, и флажок, оставшийся от давней облавы.

Привязал его Хома к берёзовой палке, узел зубами затянул. Кому флажок, а Хоме — целое знамя!

Хороший флаг. Красивый. Яркий.

Поначалу Хома собирался его просто у себя в норе поставить. Для красоты. Над норой же не поставишь. Зачем всем на свете показывать, где он живёт? Пусть в норе красуется — на зависть Суслику. Так он подумал, когда флаг сделал.

Но кто же знал, что с этим флагом такое начнётся, что ахнешь!

Понёс он его домой.

Лиса увидала, ахнула — и дёру. Только пятки замелькали!

А Волк увидал — и подавно бежать. Драпал без оглядки. Волки, как и лисы, жутко боятся красных флажков. Это у них наследственное. Как увидят, думают: всё, облава!

Тут-то Хома и понял, какая удача ему привалила. Нежданно-негаданно.

А раз так, решил Хома никогда с флагом не расставаться. Ни днём, ни ночью.

И входить с ним в нору удобно. Свернул и вошёл. Дома развернул, поставил. Снова взял. Свернул и вышел. Нет, правда, удобный флаг.

Такая распрекрасная жизнь наступила! Все хищники теперь Хому боялись. И Лиса, и Волк, и даже Коршун почему-то.

Никто его и тронуть не смел, когда он с флагом выходил.

Чуть какая опасность, тряхнёт древком — вспыхнет над ним знамя! Иди, куда угодно. Не трусь. Никто не подступится!

Лучший друг Суслик и то сперва подойти к Хоме не решался. Уж очень вид у него был неприступный.

Лиса прямо с ума сходила от бессильной ярости. Наверно, опасалась, что вдруг за Хомой, откуда ни возьмись, бесчисленные колонны дружных хомяков-заступников выйдут.

Один только Медведь не боялся. Он как-то мимоходом спросил:

— А что, праздник сегодня?

И дальше потопал, не дожидаясь ответа.

Да и что ему ответишь? У Хомы теперь каждый день праздник. При флаге-то.

Приятно так ходить — безопасно. Вот только держать его устаёшь в вытянутой лапе. От непривычки.

В конце концов приноровился его Хома носить. С флагом — на луг за зёрнами, с флагом — в рощу за орехами, с флагом — на Дальнее поле за горохом. Даже к Суслику в гости с флагом ходил. Настолько привык.