— Но разве можно сложить крылья над головой, удивился Поэт, — ведь для этого петуху их придется вывернуть наизнанку?
— Чувствуется, что у вас нет собственных крыльев, дорогой хозяин, — невозмутимо отпарировал Горластик, — а иначе бы не задавали таких смешных вопросов. — Так вот, — продолжал он. — Сижу я на высоте и вижу огни Больших Фонарей. А в Черной Туче — кружат летучие мыши!
— Но, дорогой Горластик, — не выдержал Поэт, — ведь петухи не видят ночью! И потом, что можно увидеть в Черной Туче?
От последних слов хозяина Горластик подпрыгнул, взлетел и прямо в воздухе разразился целым словесным потоком:
— Да, действительно, мы, петухи, — птицы дня. И в доказательство моих слов каждое утро, когда ночной воздух наливается восходом, петухи всей Земли радостным пением приветствуют Солнце. Но меня ошеломляют те наивно-нелепые выводы, которые вы, дорогой хозяин, делаете из этого замечательного события… Вы приписываете нам, утренним петухам, оскорбительно-куриную слепоту! Но ведь категорически заявить о том, что петухи не видят ночью, правомочен только петух! Пока же и один петух в мире подобного заявления не сделал! А все остальные рассуждения на сей счет смехотворно некомпетентны. Что же касается Черной Тучи, то она, как всякий дым, вполне проницаема для пристального петушиного взгляда. И так будет всегда! Есть ли Черная Туча, нет ли ее а время безостановочно движется вперед. И мы петухи, каждое утро напоминаем об этом нерадивым людям, бесцельно транжирящим самое невозвратимое в жизни — свое быстротечное время. Но хотя наше пение способно разбудить и глухого, большинство людей слишком поздно спохватываются и начинают понимать, зачем во всю мочь надрываются в истовом крике земные петухи! — С этими словами Горластик, нахохлившись, взгромоздился на свой насест и продолжал рассказ:
— Так вот, — петух с укоризной посмотрел на Поэта, но тот сидел как воды в рот набрав, — Черная Туча кишела летучими мышами. От их омерзительного писка содрогался весь воздух. Но человеческий слух не различил бы его в завываниях бури Летучие полчища появлялись из Старой Башни Меня они не замечали, по-видимому принимая за обыкновенный флюгер, которых немало в нашем Городе. Сквозь разбитые окна мыши проникали в пустующие дома. И вдруг погас один из Фонарей.
— Это был Фонарь на улице Неожиданностей! — перебила Горластика Аля.
— Я так и подумал, — сдержанно отозвался петух. — Многие мыши бросились к месту гибели Фонаря, и одна из них задела меня крылом. Мы, предрассветные петухи, испокон веков терпеть не можем гонцов ночи — летучих мышей. При всякой новой встрече мы и вида не подаем, что их заметили, выражая ничтожным мышам наше презрение. Верный этому правилу, я не спеша вернулся домой.
— И мыши тебя не преследовали? — удивилась Аля.
— Конечно, нет! Больше всего на свете летучие мыши боятся петухов. Ведь петушиный крик напоминает мышам о близком восходе Солнца, — выпалил вконец распетушившийся Горластик. — Правда, нынче ночью мыши несказанно обнаглели, — значительно скромнее добавил петух, — так что мне всю дорогу пришлось от них откукарекиваться.
— Ба, Горластик!.. — удивился Поэт. — Что это с твоим замечательным хвостом? Я только сейчас заметил.
Тут и Аля обратила внимание, что в роскошном хвосте Горластика не хватает доброй половины перьев.
— Хвост — дело наживное, — не стушевался Горластик. — И потом, даже если в моем хвосте чего-то и не хватает, — это мое личное дело…
— Что и говорить! Ответ, достойный дипломата, — улыбнулся Поэт. — Да и весь рассказ Горластика — презанимательнейшая сказка. В некотором смысле он весьма любопытен — хозяин подмигнул своему петуху.
— Но Аля думала по-другому: она вспомнила слова Старого Фонарщика: «Если година испытаний пришла в твой Город и злая беда разорила твой дом, — крепись…»
X. ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ ЛАСТОЧКИ ЛИНДЫ
«Если година испытаний пришла в твой Город и злая беда разорила твой дом, — крепись. Схорони свою боль в глубине души и найди себе приют там, где еще уцелела крыша над головой, где дадут тебе кров, где ты не будешь одинок. Но берегись, отчаявшись, бросать вызов судьбе и заново возводить дом в бедствующем Городе, пока над ним не разорвется роковой круг. Это все равно, что затыкать паклей огромные пробоины в трюме тонущего корабля».
Ласточка Линда ничего этого не знала и потому целый день упорно строила новое гнездо: летала за галькой к Океану, в поле — за сухими травинками, на болото — за илом. Наконец к вечеру работа была окончена. И ласточка полетела разыскивать своих друзей.
Читать дальше