Владимир Сисикин - Сыщик

— Ой, как страшно, прямо всё трясется! Слушай, Маша, у тебя нет лекарства против этого снадобья?

— Нет, я сумку утопила.

Значит, я так и останусь без воли? Тогда лучше убей меня, Маша!

Крот метнулся во сне и закричал:

— Я! Я — самый! Я! Меня! Обо мне! Сидеть! Шарик против воли сел, дрожа от страха. Крот повернулся на бок и затих. Маша сказала:

— Я, кажется, поняла! Не думай о себе. Думай о других. Думай о том, как всем будет плохо, если бандиты победят. Забудь о себе, и страх пропадет!

Маша задела ногой гнилое яблоко, в котором ночевала Муха. С диким низгом взлетела Нюрка:

— Кто зззздезззз, ззззараззззза?! И кинулась будить Крота и Крыса. Маша исчезла в темноте.

Наступило утро следующего дня.

Над городом, еще лежащим во мраке, вспыхнула яркая точка. Это лучи восходящего солнца осветили неподвижно висящий воздушный шар.

В корзине возле новой жаровни грелись Крот, Крыс и Нюрка Муха. В стороне лежал сыщик.

— На кой он нам теперь нужен? — сказал Крыс. — Давайте сбросим эту собаку на голову Слону, сразу двух зайцев убьем! Га-га-га.

— Молчи, — буркнул Крот. — Я отменяю приговор. Я знаю, скоро он оценит мое величие. И вот тогда я сделаю его своим помощником, он не такой глупый, как ты, Крыс!

Много мог вытерпеть Крыс — и ругательства, и побои, но слова о новом помощнике глубоко запали в его дремучую душу…

Корзина висела над городом на такой высоте, что сюда не доносилось ни звука.

Сюда не долетали стоны больных, лишенных лекарств.

Не видно было, как мечется в бреду Захарка, а мама Муркина всё ждет, что сыщик принесет спасительные таблетки. Ничто земное не доходило сюда, под это серо-синее равнодушное небо.

— О, здесь еще баночка осталась, — сказал Крот и, перегнувшись через борт, высыпал порошок.

Белое вкрадчивое облачко, как медуза, медленно пошло в глубину.

Всю ночь бандиты обстреливали город ракетами, начиненными снотворным порошком, и теперь от него на улицах стоял белесый туман…

Солнце поднималось всё выше, осветило телебашню, затем пожарную каланчу, разлилось по крышам домов и наконец хлынуло на улицу. Сверху было видно, как потекли толпы жителей, побежали крохотные трамвайчики, машинки, троллейбусики, и это безостановочное веселое движение, казалось, должно было продолжаться, как всегда, до позднего вечера. Но что это?!

На перекрестках стали возникать пробки. Автомобили поплелись со скоростью пешехода. Пешеходы поползли как черепахи. И вот всё остановилось.

Длинным пятнистым шлангом свесилась с каланчи шея Василия Жирафа.

И тогда шар стал медленно опускаться.

— Смотри, — крикнул Крот сыщику, — смотри, я как бог опускаюсь с неба на землю, на которой остановил жизнь!!!

Корзина коснулась земли напротив дома № 1.

— Всем надеть маски, — распорядился Крот и нацепил Шарику на рот и нос марлевую повязку.

Всё вокруг спало. Счастливо улыбаясь, спал за рулем водитель грузовика, уткнувшегося в столб. Вповалку спали пассажиры трамвая, сошедшего с рельсов. Кто-то с пустым стаканом в руке заснул возле автомата с газированной водой, а этот автомат, видимо, испорченный, время от времени фыркал и сам себя насильно поил водой. Автомат захлебывался, булькал, недовольно рычал, но прекратить это самоупоение было некому. Вся эта неподвижность была покрыта тончайшим сонным налетом белой пыли. Пробежал ветерок, покатил по асфальту бумажный стаканчик из-под мороженого, и тихий шорох показался Шарику громом. Черный провал зиял на месте аптечной витрины.

— Все это сделал я! — свистящим шепотом произнес Крот. — Ты преклоняешься передо мной, Шарик? Ну!

— Преклоняюсь, — сказал сыщик, поджав хвост. Он сказал это и заплакал от бессильной ярости, от того, что, скованный унизительным страхом, не может ответить врагу так, как он того заслужил. И еще: его поразила мысль о том, как бывает несправедливо в жизни — куча выскочек с помойки торжествует над целым городом…

Крот засуетился:

— Ты плачешь от восхищения, Шарик, да? Мы с тобой сожжем этот проклятый дом вместе с твоими бывшими друзьями! Пусть горят и видят во сне, что греются на солнышке, хи-хи-хи! А пока они спят, мы отберем всё, что у них есть: деньги, одежду, еду — всё, всё, всё! Ну, хватит, хватит плакать, а то у меня самого навертываются слезы… Мой новый умный помощник! Иди же, я тебя поцелую.