Владимир Сисикин - Сыщик

— Машка, ты где?

— Я возвращаюсь. Шарику нужно помочь.

— Утонешь, дурочка. Из-за предателя!

— Он не предатель. Ты, Руслан, беги в город, скажи, что бандиты снова что-то затевают. Помнишь, Шарик говорил про какой-то подарок? Ведь он слова Крота повторял.

— Айда вместе.

— Нет.

— Тьфу! — Из-под носа Овчаренко поднялся целый столб воды и рассыпался голубыми лунными каплями. — Шо я Доберману скажу?

— Скажи, чтобы готовил всех к обороне, — ответила Маша и поплыла одна.

Конечно, плыть одной — не то что плыть с могучим Русланом. И плыть ночью — не то что плыть при свете дня. Кажется, кто-то хватает скользкими щупальцами, хочет утащить в глубину. И хотя понятно, что это водоросли, всё равно мурашки бегут по спине и перехватывает дыхание.

Маша забарахталась, едва вырвалась из клубка подводных растений и почувствовала, что тонет.

— Ой, Руслан, — тихо вскрикнула она и… встала на дно. Она выбралась на берег и упала. Тихо стояла огромная плоская вода с голубой лунной дорожкой. Маша поняла, что Руслана, если бы даже и захотела, не догонит.

А что впереди?

Вдруг Шарик и вправду предатель?

— Нет, — отогнала она от себя эту мысль и приказала: «Вставай, Машка, вставай, Машища ты эдакая… Шарик весь изранен, избит, ему больно, ему страшно, ему хуже, чем тебе!».

И когда она перестала думать о себе, стало легче. Она поднялась, стряхнула мокрый песок, взяла след и побежала, согреваясь на ходу.

«Сумка! Сумка с медикаментами!». Маша вспомнила, что упустила ее, когда запуталась в водорослях. Возвратиться? Бр-р-р! Маша помчалась дальше.

Под ногами захрустело битое стекло, заскрежетали обрывки проволоки, звякнул металл. Маша поняла, что добралась до городской свалки и, чтобы не поранить ноги, пошла медленнее.

Вскоре забрезжил колеблющийся свет, похожий на отблеск костра. Маша подкралась. В железной бочке горел мазут, и хлопья сажи, как черный снег, опускались вокруг.

Разведчица огляделась. На кузове разбитого автомобиля лежали рядышком два рельса, один конец которых был опущен на землю.

Крот и Крыс, черные от сажи, страшные, как черти, выкатили большой снаряд с металлическим оперением, похожий на ракету. Морды преступников были прикрыты марлевыми масками. Крыс отвинтил головку снаряда, Крот насыпал в него какого-то порошка из ящика, и снаряд снова закрыли. Бандиты попытались поднять его на рельсы, но он был слишком тяжел.

— Шарик, ко мне! — крикнул Крот.

Шарик появился из темноты и помог преступникам взгромоздить снаряд на рельсы. Двигался сыщик медленно и неуверенно.

— Пошевеливайся! — пнул его ногой Крыс. И Шарик не ответил на оскорбление!

Крот поколдовал над ракетой и закричал:

— Берегись!

Вспыхнула струя пламени, такая ослепительная, что горящая бочка померкла и показалась не ярче тусклой гнилушки. Ракета с ревом поползла вверх по рельсам, сначала медленно, потом всё быстрее, затем взмыла в воздух и умчалась, оставляя светящийся след.

Крот и Крыс плясали как сумасшедшие, крича:

— Спите спокойно! Ха-ха-ха! Спите спокойно!

И вдруг Маша поняла, что это и есть «подарок», о котором говорил Шарик. Маша взобралась на кучу битого кирпича и стала смотреть в ту сторону, куда ушла ракета. Над городом стояло мирное электрическое зарево. Маша ждала, что вот-вот там взовьется столб пламени и начнут рушиться дома. Но ракета взорвалась над городом. В темном воздухе сверкнуло, и через некоторое время донесся едва слышный хлопок.

Судя по тому, как довольны были бандиты, это было как раз то, чего они добивались. Весело гогоча, они тащили второй снаряд и снова начиняли его порошком. И снова тащили, и опять начиняли.

А город мирно сверкал огнями и не замечал этого странного обстрела.

Шарик безропотно помогал бандитам…

Наконец они повалились спать возле накалившейся и уже потухшей бочки. Прежде чем заснуть, Крот приказал:

— Шарик, сторожить!

И Шарик остался сидеть, словно какой-нибудь цепной пес!

Маша неслышно появилась перед ним. Сыщик вскочил.

— Шарик, — тихо спросила Маша, — ты ведь не предатель?

— Нет.

— Почему же ты так ведешь себя? Тебя бьют, унижают, а ты помогаешь им!

— Я… я не знаю, Маша. Крот сделал мне укол…

— Укол? — насторожилась Маша.

— Да! После этого я почувствовал, что не могу сопротивляться и возражать, повторяю чужие слова и делаю всё, что мне прикажут.

— Это антиволин, — сказала Маша. — Как я не догадалась!

— Анти… что?

— Антиволин — такое снадобье, которое убивает волю и в тысячу раз усиливает страх. Ты хочешь что-нибудь сделать по-своему, но тебе приказывают этого не делать, и ты слушаешься, потому что тебе невыносимо страшно. Так?