Дик Кинг-Смит - Магнус-Супермыш

Если б только у неё хватило силы приподнять пружину и освободить несчастного пленника! Но для этого понадобилась бы мышь гигантской силы. Мышь с мощными челюстями. «Супермыш! — подумала она. — Конечно, конечно!»

— Магнус, быстро сюда, времени терять нельзя!

Мужчина был уже на пол пути к сараю.

Магнус неуклюже приблизился и сочувственно лизнул в нос стонущего отца. При этом отец чуть не захлебнулся. Потом Магнус обнюхал незатейливую ловушку.

— Что это? — спросил он.

— Мышеловка, — ответила Маделин.

— Гадкая.

— Разумеется, гадкая, глупыш! Не болтай, лучше выпусти папочку. Возьми зубами вот эту металлическую штуку и подними её кверху.

Магнус ухватился зубами за пружину и вздёрнул её вверх в том месте, где находились пальцы Марка. Ловушка вместе с мышью взвилась в воздух.

— Ой-ой-ой! — пискнул Марк Аврелий.

— Нет, нет, не так! — закричала Маделин. — Встань с другой стороны, Магнус. Поставь лапу вот тут, прижми дощечку.

Магнус повернулся, наступил на основание мышеловки и опять вцепился в металлическую пружину. Он тянул её изо всех сил, но крепкая пружина не поддавалась, и казалось, даже ему не под силу оттянуть её.

Вне себя от волнения, слыша шаги человека за дверью, Маделин грозно заверещала:

— Сильней! Сильней тяни! А то опять укушу за нос!

Услышав такую страшную угрозу, Магнус резко вздёрнул голову, пружина приподнялась, всего лишь чуть-чуть, но и этого хватило Марку Аврелию, чтобы вытащить ногу.

— Быстро, быстро! — зашипела Маделин. — Туда, за горшки, оба!

И когда мужчина вошёл в сарай, мышей там как не бывало. Он взял пакет с кроличьей едой и вытряс часть в ведёрко. Поскольку голова у него была занята чем-то другим, он не заметил мышеловки, валявшейся там, где Магнус уронил её, не заметил следов от его зубов на ржавой пружине и подсыхающих тёмных пятнышек крови на деревянной подставке.

Когда шаги мужчины стихли вдали, вся троица вылезла из укрытия. Магнус сразу устремился к пакету с кормом. Он разорвал его, и когда густой коричневый поток вытек на полку, он жадно набросился на него и челюсти его ритмично задвигались.

Марк Аврелий показался из-за цветочных горшков, хромая со страдальческим видом, Маделин заботливо поддерживала его.

— Ох, Маркуша, Маркуша, у тебя все пальчики переломаты, — прошептала она.

— Переломаны, — механически поправил Марк.

— Да знаю, знаю, родной. Очень болько?

— Больно, Мадди. Да, очень. — Он помолчал. — Именно так, очень больно.

— Попробуй поесть немножко, дорогой, — нежно уговаривала Маделин, — а я покамест почищу рану. — И она принялась лизать раненое место.

— Давай, папочка, — пригласил его Магнус, набив полный рот. — Хорошая кормёжка. Папочке станет лучше.

Поздним утром дела пошли на лад. Нога у Марка Аврелия всё ещё сильно болела (и хромота, кстати, осталась у него на всю жизнь), но вкусная еда и нежный уход жены почти вернули ему прежнюю словоохотливость. Чувство вины, которое он испытывал с тех пор, как язвительно говорил о сыне с Роландом, плюс искренняя благодарность за спасение воодушевили его на короткую, но торжественную речь.

— Магнус, мой мальчик, — начал он, — я должен поблагодарить тебя от глубины, можно сказать, души за твой беспримерный подвиг, за избавление меня от… от того предмета. — Он не мог заставить себя произнести слово «мышеловка». — Если бы не ты, я, безусловно, испробовал бы то средство от всех болезней, то состояние холода, которое уравнивает мышь высокого и мышь низкого происхождения, которое всё завершает, которое рано или поздно является и забирает всех. Прими же мою благодарность, дорогой мальчик. Мою вечную, выражаясь точнее, благодарность.

Магнус смотрел на отца с непонимающим видом.

— Папочка говорит «спасибо», — пояснила Маделин.

Она нежным взглядом окинула своих любимых. Муж, конечно, страдал от боли, но был жив, в здравом уме, избежал страшной участи! А его спаситель, их сын, этот супермыш, чьи крепкие зубы всё ещё продолжали трудиться, чей толстый живот надулся от сытости… Какой же он великан среди мышей! «Считается в высшей степени почётным», — так сказал этот славный мистер Роланд. Всё вокруг казалось прекрасным.

Но тут же Маделин, как ей было свойственно, впала в волнение. За Марком Аврелием надо ухаживать, заботиться о нём. Но где? Сам он какое-то время добывать себе пропитание не сможет, значит, надо, чтобы где-то поблизости находился порядочный источник пищи.

Вернуться назад, в дом? Нет, Магнусу туда не попасть, и хотя Марку было бы тепло в его кабинете, какая морока таскать ему еду по всем длинным ходам за обшивкой, да и добывать её сейчас нелегко.