Хью Лофтинг - Приключения доктора Дулитля

И все животные на корабле стали смеяться и прыгать от радости. Когда они оглядывались назад, на пиратское судно, то видели, что оно делается все меньше и меньше; а красные паруса остаются далеко, далеко позади.

Тащить корабль по морю — дело трудное. Через два-три часа ласточки стали с трудом взмахивать крыльями и тяжело дышать. Они послали к Доктору гонца сказать, что им надо отдохнуть. Они дотащат корабль до ближнего острова и спрячут ого в глубокой бухте, а сами наберутся сил, чтобы продолжать путь.

Вскоре Доктор увидел остров, о котором они говорили. Посредине его находилась красивая, высокая зеленая гора.

Когда корабль благополучно вошел в бухту, где его не видно было со стороны моря, Доктор сказал, что пойдет на остров за водою — весь запас воды на корабле кончился. Он велел всем животным также сойти, чтобы порезвиться на траве и поразмять ноги.

Когда они сходили, Доктор заметил, что из трюма по лестнице поднимались крысы и покидали корабль. Джип стал бегать за ними, потому что любил охотиться за крысами. Но Доктор запретил ему это делать.

Одна большая черная крыса, по-видимому, хотела что-то сказать Доктору и медленно ползла к перилам, поглядывая на собаку уголком глаза. Нервно откашлявшись два-три раза, почистив свои усики и обтерев рот, она сказала:

— Гм, гм, вы, вероятно, знаете, Доктор, что на всех кораблях бывают крысы?

— Знаю, — сказал Доктор.

— А вы слыхали, что крысы уходят с корабля, когда он тонет?

— Да, — сказал Доктор, — доводилось.

— Люди, — сказала крыса, — всегда говорят об этом с насмешкой, словно это позорно. Но вы нас не осудите, на правда ли? Ведь кто же захочет остаться на тонущем корабле, если может сойти?

— Естественно, — сказал Доктор, — совершенно естественно. Я вполне вас понимаю. А не имеете ли вы — не имеете ли вы еще что-нибудь мне сказать?

— Да, — ответила крыса. — Я пришла сказать вам, что мы уходим с этого корабля. Но мы хотели предупредить и вас прежде, чем уйдем. Эго — плохой корабль, ненадежный. У него остов расшатался, и доски прогнили. Завтра к ночи он пойдет ко дну.

— Почем вы это знаете? — спросил Доктор.

— Мы всегда знаем, — ответила крыса. — У нас в кончиках хвостов бегают мурашки, как у вас, когда вы отсидите ногу. Сегодня в шесть часов утра, во время завтрака у меня заныл хвостик. Сначала я подумала, что это приступ ревматизма. Я пошла к своей тетке и спросила, как она себя чувствует. Вы помните ее? Такая длинная, костлявая пегая крыса; она ленилась у вас в Грязеводске прошлой весной от желтухи. Ну, так вот она сказала, что и у нее хвост ноет. Теперь мы знаем наверное, что не пройдет и двух дней, как этот корабль потонем; и мы все решили покинуть его, как только подойдем к земле. Это — плохой корабль, Доктор. Больше не плаваете на нем, а то утонете. Прощайте! Мы отправимся искать себе удобного местечка на этом острове.

— Прощайте! — сказал Доктор. — Очень благодарен вам за то, что вы меня предупредили. Это очень любезно с вашей стороны, очень. Кланяйтесь от меня вашей тетушке. Я отлично ее помню… Пусти эту крысу, Джип! Поди сюда! Ложись!

Доктор и все его животные сошли с корабля и взяли с собой ведра и кастрюльки, чтобы набрать на острове воды, пока ласточки будут отдыхать.

— Мне хотелось бы знать, как называется этот остров, — сказал Доктор, взобравшись на гору. — Здесь красивое местечко! И какое множество птиц!

— Это Канарские острова, — сказала Дэб-Дэб. — Разве вы не слышите, как поют канарейки?

Доктор остановился и стал слушать.

— Кое-что слышу, — сказал он. — Но какой же я несообразительный! Они наверное могут сказать нам, где достать воды.

Сейчас же канарейки, которые слышали о Докторе Дулитле от перелетных птиц, прилетели к нему и проводили его к холодному, прозрачному ручью, где они обыкновенно купались. Они показали ему прелестные лужайки, где росло канареечное семя, и все другие достопримечательности острова.

Пушми-пулью был очень рад, что они пришли сюда; он гораздо больше любил зеленую траву, чем сушеные яблоки, которыми его кормили на корабле. А Гёб-Гёб визжал от восторга, когда нашел целое поле сахарного тростника.

Немного погодя, когда все вволю наелись и напились и лежали на спине, а канарейки пели над их головами, стремительно прилетели две ласточки, взволнованные и возбужденные.