Рут Томпсон: Бравый Дед в Стране Оз

Тряпицио начал вспоминать все, что рассказывала ему матушка о придворных манерах и дворцовом этикете. Ему даже пришло в голову, что неплохо бы посоветовать Дедуле воздержаться от простецких привычек. Собственно, таких привычек у старого солдата было две — во-первых, он не признавал ножей и вилок и при еде пользовался исключительно своей саблей, а во-вторых, любил нюхнуть крепкого табачку, после чего оглушительно чихал. Принц сомневался, что такое поведение вызовет восторг в Озмином дворце. Но, взглянув искоса на суровое лицо своего спутника, Тряпицио решил отложить этот разговор до прибытия в Изумрудный город.

Он понимал, что путь им предстоит неблизкий, но плохо его себе представлял. Все, что он помнил из школьных уроков, — это то, что Страна Оз имеет форму прямоугольника, разделённого диагоналями на четыре больших королевства, в каждом из которых имеется ещё и множество маленьких, а Изумрудный город находится в самом центре этого прямоугольника.

На картах Страны Оз южная четверть, Страна кводлингов, была закрашена красным; западная четвертушка, Страна Мигунов, была жёлтой; в лежащем на востоке Жевакинском округе царил синий цвет, а в северном Овражье — фиолетовый. Таковы были национальные цвета четырёх частей волшебной страны.

Хотя Дедуля и Тряпицио давно покинули Оборвандию, они все ещё находились в стране кводлингов. Поэтому дома в деревушках, мимо которых они проходили, были сложены из ярко-красного кирпича, а все встречные носили красные костюмы. В садах пышно цвели огненные маки, пунцовые тюльпаны и алые розы. Даже земля здесь была красновато-бурой, а вдоль дорог росли высокие клёны с тёмно-багровой листвой.

В полдень путники устроили привал под одним из этих клёнов и перекусили бутербродами, которые дала им в дорогу королева. Однако задерживаться они не стали, потому что обоим не терпелось поскорее добраться до Изумрудного города. Чтобы шагать было веселее, Дедуля принялся выбивать дробь на своём барабане, так что, когда им с принцем приходилось проходить по деревенской улице, изо всех окон высовывались любопытные головы местных жителей, желающих знать, кто это поднимает такой тарарам. Однако по мере того, как путники продвигались дальше, деревни попадались все реже и реже, а окружающая местность принимала все более дикий и первозданный вид. Наконец, когда солнце уже садилось, принц и Дедуля оказались на краю дремучего синего леса.

— Ну что ж, мой мальчик, мы немало сегодня отшагали, — сказал Дедуля. — Лес—то синий! Стало быть, отсюда начинается Жевакинская земля.

— А тут не опасно? — спросил принц, с тревогой всматриваясь в синий полумрак.

— Не опасно? — презрительно повторил старик. — Ха-ха! Нет уж, надеюсь, что очень даже опасно! Где безопасно, там счастье найти и не надейся. А лесок-то — загляденье одно! Не удивлюсь, если тут по медведю с волком за каждым деревом! Вперёд!

Он заткнул барабанные палочки за пояс и, размахивая саблей, смело ринулся в самую чащобу, во все горло распевая оборвандский государственный гимн.

— Ох, не шуми ты так, — взмолился Тряпицио, боязливо оглядываясь и стараясь держаться поближе к наставнику, — ещё услышит кто-нибудь. Ой, а это что такое?

Какая-то большая птица с громким криком сорвалась с ветки и взлетела в воздух.

— Это? Это наш ужин! — усмехнулся старик, вскинул ружье, прицелился и выстрелил. Птица шумно рухнула на землю.

— И что теперь? — угрюмо спросила она, когда Дедуля и принц подбежали к ней. — Что мне теперь прикажете делать? Я не в курсе, меня раньше никогда не подстреливали.

— А ничего не делай! — сурово ответил Дедуля. — Коли я тебя подстрелил, то ты обязана смирно лежать на месте

— Ну ладно, — согласилась птица, — это легче всего. — И она, склонив набок голову, спокойно улеглась кверху лапками.

— Да это же петушок! — воскликнул Тряпицио, потрогав её жёсткие перья. — Петушок, и притом железный.

Петушок с обиженным видом сел.

— Стрелять стреляй, а языку воли не давай! — сердито воскликнул он. — Петушок! Где ты таких петушков видал? Я флюгер, вот я кто!

— Это я, выходит, зря на тебя пулю потратил? — огорчился Дедуля. — У меня, конечно, нервы стальные и воля железная, но это ещё не значит, что мне на ужин можно железяку подсунуть! Летают тут всякие, только голодных путешественников в обман вводят!

— Я в этом пока что не разбираюсь, — сказал флюгер, — я и живой-то только со вчерашнего дня. Откуда я знал, что меня есть нельзя?