Адель Фабер - Как говорить, чтобы подростки слушали, и как слушать, чтобы подростки говорили

Первое, что он сказал, услышав от меня, что для устранения этой проблемы нам нужны какие-нибудь творческие идеи, было «отправить ее на Марс».

Я записал это предложение, и он расплылся в улыбке. Весь остальной список мы написали очень быстро.

• Повесить на двери табличку: «Не входить!» (Джаред)

• Папа должен строго запретить ей входить в мою комнату, если только я сам ее не позову. (Джаред)

• Джаред должен сам сказать сестре (спокойно и дипломатично ), что не желает нарушения его личного пространства в тех случаях, когда к нему приходят друзья. (Отец)

• Договориться с ней: если она оставит в покое моих друзей , я не буду дразнить ее подружек , когда они придут к ней. (Джаред)

На этом мы и остановились. Это было пару дней назад. За это время Джаред поговорил с Николь. То же самое сделал и я. Но главная проверка еще впереди – в эту субботу придут репетировать ребята из его рок-группы.

Джефф разговаривал по телефону со своим другом, и я услышал, что он говорит о каком-то «потрясающем» рок-концерте, который они просто не имеют права пропустить. Повесив трубку, он сказал: «Папа, мне очень надо с тобой поговорить».

«Ага, – подумал я, – начинается. Мне опять придется выслушивать старую как мир аргументацию: ты меня никуда не пускаешь… ничего страшного не случится… вот, отцы моих друзей, например… И так далее, и так далее» .

Но, к моему изумлению, он сказал: «Пап, Кит предлагает мне сходить в субботу вечером на концерт. Это будет в городе. Но, пока ты не начал говорить, я хотел бы выслушать все твои возражения. Все причины, по которым ты не хотел бы меня туда отпускать. А я их запишу. Помнишь, как ты делал, когда мы разговаривали на прошлой неделе».

Ну, список получился очень длинным… Я сказал ему, что буду волноваться, потому что двум 15-летним подросткам придется ночью в одиночестве дожидаться на остановке автобуса. Я волнуюсь по поводу наркотиков, которые распространяют на концертах. Меня беспокоят выискивающие легкую жертвы грабители и карманники. Я боюсь увечий, которые могут случиться, когда подростки прыгают со сцены, надеясь, что публика в зале их поймает. Может быть, и поймает… А еще я против наполненных ненавистью текстов песен, в которых подвергаются унижению женщины, полицейские, представители сексуальных и национальных меньшинств.

Когда я закончил, он посмотрел на свои записи, а потом самым подробным образом ответил на каждое из моих возражений.

Он пообещал, что на автобусной остановке они с Китом будут держаться других людей; сказал, что положит бумажник во внутренний карман и застегнет куртку; что они с друзьями наркотики не употребляют, что неизвестно, будут ли на этом концерте прыгать со сцены, а если будут, то он станет только смотреть; что он вовсе не слабоумный, чтобы, услышав какие-нибудь глупости в песне, превратиться в фанатика и мракобеса.

Меня настолько поразило, насколько по-взрослому он себя вел, что я согласился отпустить его на концерт, но на определенных условиях: вместо того чтобы позволить им поехать на автобусе, мы с женой отвезем их в город, пока они будут на концерте, сходим в кино, а после концерта – заберем. «Если тебе такой план подходит, – сказал я, – тогда тебе остается только позвонить в кассу и узнать, во сколько заканчивается концерт».

Он поблагодарил меня. А я поблагодарил его за то, что он серьезно относится к вещам, вызывающим у меня беспокойство. Я сказал ему, что выбранный им подход помог мне хорошо все продумать.

Поначалу я думала, что Рэчел так похудела, потому что в последнее время слишком много занимается спортом. Но я не могла понять, почему у нее постоянно такой усталый вид и совсем нет аппетита. Что бы я ни готовила (даже самые любимые ее блюда), она съедала пару ложек и начинала просто гонять по тарелке остальную еду, а когда я пытаюсь заставить ее поесть еще, отвечала: «Я совсем не голодна» или: «Я и так слишком толстая».

Но однажды утром я случайно вошла в ванную, когда она вылезала из душа, и не смогла поверить своим глазам. Тело ее было абсолютно измождено, от нее остались только кожа да кости.