Алекс Мей - Спун по имени Фидель

Они закончили разговоры и вернулись в дом, их ждала Марфа, переодетая в синее платье с белыми рукавами.

– Ну, выбирайте наряды и шляпы! – она подставила табуретку, отдернула занавеску над печкой и подтащила к себе большую картонную коробку.

Оттуда вывалился целый ворох цветастых шляп: одни – в виде белых пушистых сугробов, другие – в виде цветущих зеленых холмов. На одних были повязаны синие ленты, как будто речные потоки спускались с гор, на других нашиты блестящие звезды, как будто млечный путь светился на чистом небе.

Когда они вышли на залитую солнцем мокрую улицу, Аврора поправила коврик у двери.

– Ему было неудобно и грустно! – заявила она. – Всегда надо поправлять коврики, если они неровно лежат!

– Разве? – удивился Фидель. – Откуда ты знаешь?

– Обыкновенно! Это душа вещей, я ее вижу. Да потом покажу, а сейчас – побежали!

Но тут же остановилась, взяла его за руку и сказала:

– Ладно, давай друг друга всему учить. А то так неучем и помрешь. У тебя есть сестра?

– Нету! – ответил Спун.

– Ну вот и давай тогда, будто я сестра, а ты брат! Или, если хочешь, будто ты сестра, а я брат… В общем, давай, смотри!

На краю улицы лежал большой расколотый камень. На нем были надписи и рисунки.

Аврора присела, обняла камень и закрыла глаза.

– Иди сюда! – позвала она. – Сядь, закрой глаза и смотри! И сразу поймешь, что он чувствует.

Фидель присел рядом, потрогал камень. Теплый, песочного цвета с коричневыми прожилками. Спун закрыл глаза и увидел картинку: камень еще целый, и древний-предревний мастер выбивает на нем надписи тысячу лет назад. Мастер выдолбил изображение лошади и поднялся – жена позвала его пить кисель.

– Ну, посмотрел на его настроение?

– Нет, я посмотрел на каких-то людей. А на этой улице раньше был всего один дом, вот этот! Он самый-пресамый первый в деревне!

– Неужели? И где же ты это увидел?

– В камне, сама же меня научила!

– Я учила тебя смотреть на его настроение, грустный он или веселый! А ты что смотрел?

Они поглядели друг на друга и рассмеялись.

Фидель вдруг почувствовал: он больше не один. Сегодня чужие люди назвали его спуном и не ругали при этом, так странно! А эта девочка будто была сильнее его и даже защищала.

– Эй, ребята! – окликнули их. – Помогите-ка!

Крестьянин пытался выкатить через калитку гигантское сырное колесо. Оно пролезло наполовину и не собиралось двигаться дальше. С их стороны калитки было видно, что оно упирается в корягу: стоило ее убрать, как сырное колесо выскочило на улицу, увлекая за собой хозяина.

Фидель огляделся.

Отовсюду к оврагу стремились съестные припасы. Из погребов выскакивали банки с вареньем, из сараев катились бочонки. Возле оврага, на краю деревни, сооружали столы – длинные белые доски были застелены скатертями. Кто принес скатерть и доску, бежал домой за едой.

Не прошло и четверти часа, как все расселись. Жителей набралось человек двести. Спуна и спунку усадили на почетное место гостей рядом с председателем пира.

Тут к оврагу подъехал белый автобус с обшарпанным левым боком. Водитель помахал и крикнул:

– Вот, привез вам! Специально сделал крюк!

Фидель увидел своих родителей и кинулся к ним. Аврора неторопливо и чинно подошла к своей бабушке. Приехавшие были взволнованы, и чтобы хоть немного их успокоить, им поднесли по чашке компота и по букету первых тепличных ландышей.

Когда все, наконец, унялись, председатель пира поднялся и произнес зычным голосом:

– Друзья! Мы собрались здесь в честь ежегодного Праздника обновления. По традиции, сегодня мы должны съесть остатки прошлогоднего урожая. Зачем? – спросят наши гости. Чтобы скорей вырос новый, да лучше прежнего! Итак, мы будем веселиться целых четыре часа, покуда не сядет солнце!

Фидель представил себе карнавал. Десятки людей в диковинных шляпах, пир за столом, все поют и танцуют. Но вот наступает вечер, и кто-нибудь говорит: «Ох, что-то быстро стемнело… Ну, пора по домам…» Праздник еще продолжается, но всем уже как-то невесело, каждый задумался только о том, как в потемках брести до калитки, как собирать со столов посуду, и вот уже кто-то встает и грустно идет мыть тарелки, пока их еще видно…

– А почему только до захода? – спросил он.

– Не нами заведено, старые люди придумали! – отвечал председатель.

– Но почему?

– Почему? Да, почему? И правда! Мы никогда не спрашивали об этом! – заговорили вокруг.

– Ну, потому что будет темно. В овраге же нет фонарей. Мы ни разу не оставались на празднике после захода.