Александр Пташкин - Время по имени Ноль

У времени нет прошлого, настоящего и будущего. Такую глупость, ну, или почти глупость, придумал Артур Клив. Не упускал возможности затейник поразмышлять на досуге. К тому же странные умозаключения поддерживала тетя Эстела, женщина весьма интересная, хотя бы тем фактом, что любила племянника до безумия, а уж идеи паренька заглатывала с превеликим удовольствием.

– Ну, так и надо. Верю, однажды, ты удивишь этот мир!

– Спасибо!

– Если так обстоят дела, и можно оказаться в прошлом, значит, я могу встретиться с моим Фредом?! По муженьку-то я соскучилась, очень даже. Оставил он меня на грешной земле в одиночестве. Весьма некрасиво с его стороны…А то я бы сказала ему пару ругательств, мол, что ж, ты такой сякой, покинул меня! – тетя Эстела лукавила по поводу собственного мужа, но это еще только предстояло выяснить Артуру.

– Тетя Эстела, увидеть его не получится. Тут я вас разочарую. Увы!

– А как же насчет прошлого, настоящего, будущего? – Эстела с юмором закидывала вопросами племянника, как человек, который уже все обо всем знает и желает, чтобы до истины докопался и родственник.

– Они сосредоточены в одной точке!

– И не стыдно тебе издеваться над старым человеком?! Я уж подумала, что ученые вновь придумали нечто выдающееся, и ты мне спешишь поведать о неком прорыве в науке!!!

– Нет, это лишь мои размышления. Как-то в поздний час одного жаркого летнего дня, перед самым сном, возжелалось мне "помучить мозг" и подумать об универсумах, о постоянных явлениях, окружающих нас. А что, если моя мысль правдива?!

– В тот день, когда твоя идея найдет подтверждение и мы сможем перемещаться во времени, я обещаю поставить тебе бутылку Кроненбурга!

– Весьма заманчивое предложение!

– А ты, племянничек, случайно не насмотрелся фантастических фильмов?! Или книжки на тебя так повлияли? Ты бросай в свои 25 дурачиться фэнтезийными сюжетами.

– Бросил я чтиво. Честно. Не помню даже, когда последний раз наслаждался прекрасной режиссерской работой.

– Вот, вот, – тетя умело расставляла акценты и многословием не страдала, стараясь незатейливо указывать на жизненные ошибки Артура.

– Наверняка, ты думаешь, что тема избитая и сказать уже нечего по поводу временного континуума?!

– Отчего же?! – подбодрила Эстела.

– Значит, еще не стоит отчаиваться?

– Вопросы твои не по возрасту. Прям как ребенок!

– И все же?

– Многое приходит с годами. Например, опыт. И мыслить будешь со временем по-иному.

– Ииии?

– Я же говорю – сущее дитя!

– Ну и пусть, но дитя стремящееся!

– Прошлое, настоящее, будущее, – медленно повторила тетя Эстела, изобразив "натужную" таинственность на лице. Ей, к слову сказать, было, что скрывать от молодого родственника. Видимо, поэтому из разговора получилась настоящая сумятица, сдобренная бессмыслицей.

Дама скривила нос, насупилась, как будто ей выдали сложную задачку по математике. Затем привстала, дав креслу отдохнуть от грузной хозяйки. Гостиная, залитая дневным светом, замерла, ожидая, когда суровая обитательница дома извергнет подходящие к ситуации слова.

– Верю в тебя, верю. Не зря же ты учишься на физика. Эти жуки, ученые, знают толк в деле.

Артур засомневался в правдивости высказывания, но вида не подал. Лишь закашлялся. Причем тут физики…

Комнату оба покинули молча. Каждый поспешил заняться делами.

День минул почти на одном дыханье. Время опять запутывало людей своей непредсказуемостью. Чего от него ждать завтра?! Мучительно долгого дня?! Дополнительных проблем?! Все может быть.

Часто под вечер Артур предпочитал уединяться и читать Брэдбери, уж этот автор знает толк в жизни!

В поздний час не спалось. За окном каркала ворона, будто пытаясь играть на нервах. Задувал не летний ветер. В прикрытые ставни барабанил дождь. Согревали две вещи: уличный фонарь, бросавший тусклый отблеск на окна спальни и подаренная другом Роджером настольная лампа "Вихрь".

Написать пару строк, может они успокоят, согреют, отвлекут от проблем бытия?!

Артур ухватился за листок бумаги и принялся расставлять слова так, чтобы получилось приличное по звучанию стихотворение о любви, конечно…Она жила в соседнем доме. И имя ей было Доротти.

Стихотворение явно не шло по сценарию, по строкам словно проехал танк, оставив следы-шрамы. Не строилось как надо очередное сердечное признание.

Полночь подкралась как разведчик, намеревающийся брать языка. Быстро, так чтобы враг не вздумал трепыхаться. Артур уже посапывал на стуле, обняв письменный стол, когда на первом этаже зазвучала знакомая речь. Сквозь сон поэт тщетно пытался установить обладателя тихого, но четкого голоса.