Лариса Романовская - Сиблинги

© Романовская Л., текст, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2019

Шестиклассника Женьку Никифорова вызвали с контрольной по алгебре. Он с самой перемены чувствовал себя как-то странно, но с другой стороны – контрольная же. Перед контрольной всегда слегка психуешь, даже если готов и всё такое. Он решал третье задание, когда понял: всё-таки надо выйти, иначе будет плохо. Хуже обычного.

Он положил тетрадь на стол математички, пошёл к двери. За спиной заржал Рыжов:

– У Артемона понос!

И Марина Генриховна рявкнула не на Рыжова, а на Женьку:

– Никифоров! Не мешай классу!

У него внутри как будто обрушилась ледяная волна – такая нестерпимо ледяная, что стало горячо. Он понимал, что вот он идёт вдоль доски к выходу из класса, и одновременно чувствовал, что вокруг него открылась огромная пустота. И в этой пустоте отчётливо встала мысль: чтоб ему сдохнуть, Рыжову. Чтоб им всем сдохнуть.

Женька даже поразился ясности этой мысли. Она давно была в нём, наверное, ещё с пятницы, с той истории в спортзале. Но только сейчас, в пустоте, мысль вдруг стала чёткой и простой, как ещё одна задачка на контрольной.

Женька больше не видел и не слышал ни Рыжова, ни Марины Генриховны, ничего. Он молча открыл дверь и вышел наружу.

Он думал, что выйдет в коридор второго этажа. Но вместо этого попал в чужой кабинет.

Потолок был выше, чем в школьном коридоре. Даже выше, чем в проклятом спортзале. Яркие лампы, белые стены, длинный стол. За ним сидели пожилой дядька в синем халате и лохматый парень, на вид лет восемнадцати, в тёмных очках. Женька этих двоих никогда раньше не встречал.

Парень приподнял очки и сказал:

– Никифоров Евгений. Вроде успели.

Они смотрели на Женьку, а он думал: сколько до конца урока? Он знал, что в третьем задании ответ будет «минус единица». Ещё он думал, что скоро вернётся. И что Рыжов должен сдохнуть. Все они должны сдохнуть.

Пожилой протянул руку, тронул на столе перед собой какой-то предмет… Песочные часы. Только что сверху вниз просыпались последние песчинки.

– Что ж ты так долго не шёл, Никифоров Евгений? – сказал он как будто даже с огорчением.

– Контрольная же, – машинально пояснил Женька. – Но я… меня… Куда я не шёл? Что это здесь… вообще?

Пожилой отозвался вопросом на вопрос:

– Ты веришь в жизнь после смерти?

– Не верю, – почему-то соврал Женька.

– И правильно, – кивнул пожилой. – Смерти нет. Если жизнь не заладилась, то спокойной смерти не жди…

– Пал Палыч! – удивился парень. – Рано же…

Женька зацепился было за эту мысль, насчёт «спокойной смерти», но тут у него за спиной что-то грохнуло.

Он обернулся.

Вместо двери обратно было толстое стекло. По краям обледенелое, как иллюминатор в самолёте. За стеклом вдруг быстро поплыла темнота. Мелькали редкие огни. Гудел пол. У Женьки заложило уши, словно кабинет набирал высоту.

Но так не бывает.

Женька хотел сглотнуть, чтобы в ушах щёлкнуло. Язык плохо шевелился, как после заморозки.

– Мы летим?

– Нет, плывём! – хохотнул парень. И добавил сразу, пока Женька не успел обидеться: – Давай уже знакомиться. Меня Максом зовут. А это Пал Палыч, он у нас главный.

– Не летим и не плывём, а перемещаемся, – Пал Палыч говорил спокойно. – Мы в лаборатории научно – исследовательского института – НИИ хронологии… Свет стал тусклым. В ушах шумело. Женька не всё слышал, но кивал. НИИ. Лаборатория. Эксперимент, значит.

Пол задрожал сильнее. До свободного стула было шага три. Женька сел. Все замолчали – тоже как в самолёте. Даже пристегнуться захотелось.

Потом шум закончился, свет стал ярче.

…Пал Палыч говорил про время. Женька слушал и не заметил, когда в ушах перестало гудеть. Максим положил голову на руки, как на скучном уроке. Как будто он уснул там, прямо в тёмных очках.

А Женьке было… кажется, интересно.

Пал Палыч рассказывал, что в будущем есть Институт хронологии, и там изобрели прибор, чтобы изучать прошедшее время. Прибор называется «хронометр». На нём можно посмотреть любую законченную жизнь – как фильм. Незаконченные смотреть нельзя, от этого всё портится.