Вячеслав Береснев - Многоножка

Тамара, слушая её, приложила ладонь к лакированной стенке старого шкафа и сказала:

– Гардеробус …

– Что? – не поняла Света.

Тамара повернула к ней голову.

– Не делай этого. Не закрывай клуб. Ещё можно всё исправить.

– Ты не представляешь, как долго мы пытались.

– Но здесь не было меня.

– Ты кем вообще себя считаешь? – устало спросила Света, которой, кажется, уже надоедало спорить. – Что такого ты можешь сделать, чтобы «Стаккато» снова ожил?

– Поставить спектакль, – спокойно сказала Тамара.

– Ты умеешь это делать?

– Нет, не умею.

– Ну и о чём тогда вообще речь?

– Света, послушай меня, – Тамара быстро, насколько могла, подошла к девушке (Стикер гулко стукал об пол, действительно изрекая настоящее суетливое стаккато). – Я уже поняла, что ты сильно отчаялась, что уже ни во что не веришь. Но тогда и терять тебе нечего. Позволь, я попробую что-то сделать. Привести людей. Поставить спектакль. Сделать так, чтобы здесь снова что-то было. Так же, как при твоём папе, не будет никогда, но, может быть, будет по-другому.

– Но ты же ничего не умеешь… – уже не очень уверенно сказала Света.

– Ну так научите меня всему, чему возможно. И всех, кто со мной придёт. И мы поставим спектакль, сыграем на сцене, и тогда «Стаккато»…

– Хватит.

Света тяжко вздохнула.

– Мы открыты с понедельника по пятницу, с десяти до шести. Срок у тебя – неделя. Если за неделю приведёшь сюда как минимум пятерых человек – я тебе поверю.

Тамара кивнула как никогда серьёзно:

– По рукам!

– Утомлённое со-о-олнце-е, – напевала на всю квартиру Ефросинья Семёновна и раскатистый голос её было слышно даже за дверью, – нежно с морем проща-а-а-алось, ты сегодня призна-а-а-а-ала-а-ась… – она открыла дверь, представ перед Тамарой в своём кимоно, – что ты – мужик!

Допев свою любимую шутку из КВН, она сделала Тамаре торопливый и весёлый жест, чтобы она проходила, а сама закрыла за внучкой дверь.

В бабушкиной квартире Тамаре нравилось то, что имена многих вещей здесь заканчивались как-нибудь по-стариковски – Телик Антеннович (телевизор фирмы «Моль», показывающий семь каналов), Вазильевна (очень большая ваза с синей росписью, в которой никогда не стояло цветов – они бы в ней утонули) или Шкафич Створкович (он был из Чехии). Из-за этого многие вещи как будто приобретали в возрасте. В основной – единственной – комнате всегда пахло выстиранным ковром (хотя его вообще никогда никто не думал стирать), старыми половицами и… возрастом .

– Ну как твои дела, Тамарище? – спросила бабушка, с лёгкостью поднимая бутылку и ковыляя с ней на кухню. – Пошли, чаем угощу.

– Ковыляем потихоньку, – привычно ответила Тамара, проходя в кухню и садясь на своё место. Стикер она поставила неподалёку. – Я сейчас ходила в театральный кружок!

Пока бабушка наливала воду и ставила чайник (Чехов), она рассказала ей про Свету и про «Стаккато». Выслушав, бабушка присела напротив неё и подперла щёку морщинистой худой ладонью.

– «Стаккато», «Стаккато», что ж знакомо так звучит-то… Это, часом, не тот, который раньше «Буратино» назывался?

– ?…

– Ну в таком подвальчике театр был в доме на Сухоложской…

– Ага, похоже, что он, – кивнула Тамара удивлённо. – Там что, был ещё один театр?

– Да может и тот же, просто переименовали… – бабушка неопределённо пожала плечами. – В «Буратино» мы с подружкой в молодости ходили.

– Серьёзно?

– А то! Тогда там был целый пионерский отряд. Ну такой, как это говорится… «локальный» что ли, – двумя руками бабушка показала что-то шарообразное. – Местечковый, вот! Мы тогда с Людкой-то Лебедевой так любили туда ходить, ой, ты б знала. Мы там петь и научились. Был там хороший учитель, Ильрат Фахитович, ой… – она прицокнула.

«Ничего себе совпадение», – подумала Тамара.

– А в спектаклях ты играла?

– Да нет, не довелось, – бабушка покачала головой. – Говоришь, закрывают его?

– Ну, хотели. Я Свету переубедила пока что не делать этого.

Бабушка странно на неё посмотрела.

– И что ты собираешься делать, возрождать его?

– Ну, не то, чтобы прямо «возрождать»… – смутилась Тамара. – Но если я попробую сделать так, чтобы там снова играли спектакли и привлеку туда людей… Ну может и получится что-то.

– А что ж Света сама не привлечёт?

– Мне кажется, она совсем уже ни во что не верит. И других дел у неё по горло – отец, вон, в больнице. Вот она и отчаялась…

– Ну это ты, конечно, ношу на себя взвалишь, если возьмёшься. Справишься на трёх-то ногах?