Оля Тулянская - Игра в гляделки

– Ты чего тут застряла? Урок уже начинается? – и она посмотрела на того, от кого я с таким трудом отвела взгляд.

Мне показалось или в глазах Жанки мелькнуло узнавание?

– Ты знаешь, кто это?

– Кто? – переспросила она.

– Тот парень рядом с завучем? – указала я кивком головы.

Жанка нехотя призналась.

– Знаю.

– И кто он? Как зовут? – кажется, у меня дрогнул голос от нетерпения.

– А зачем тебе? – озадачила вопросом подруга, торопливо заходя в класс.

– Затем, что я его не знаю! – бежала я за Жанкой в растерянности, не понимая причин ее скрытности.

– Ну и что… – пожала плечами подружка и направилась к своей парте.

Опять странность… С подружкой явно что-то происходит, а я не замечала. Почему? Обычно я чутко реагирую на перемены, происходящие с окружающими. Что изменилось? Или кто: я или подружка?

Как не вовремя…

Или наоборот, самое время?

Уф! Одно было точно – это все расстраивало. Надо срочно во всем разобраться. Странности ослабляют доверие. А без доверия не может быть дружбы. Простая арифметика – не моя, скорее всего, мамина, но не суть. Реальность это подтверждала, вернее, реальность в лице моей подружки Жанки. А может, она мне уже давно не подруга? А что? Такое ведь уже случалось, с Оксаной? История имеет привычку повторяться… А вот это уже определенно папины слова.

– После урока расскажешь про него, да? – вдогонку потребовала я от Жанки обещание. Но она лишь молча села на свое место ко мне спиной. Я сверлила ее взглядом, злясь на непонятное для меня и необычное для нее поведение. Она же всегда с готовностью болтает о мальчишках, любит перемывать им косточки, обсуждать, кто с кем встречается и насколько успешно. И вдруг холодное молчание, я бы даже сказала, желание утаить…

***

Алгебру вела наша классная Анна Витальевна. Я сидела на задней парте, куда обычно сажали тех, у кого зрение получше. Жанка – на первой, так как, помимо зубов в два ряда, она отличалась еще и сильной близорукостью.

Цифры и формулы меня ничуть не занимали. Забыла я и о боли в животе.

Раньше я думала, что погрузиться в свои мысли, означает оказаться в полной прострации (что бы ни значило это слово, но я интуитивно угадывала, что оно тут к месту), ничего не замечать, не слышать, даже не видеть. Но нет! Я все слышала и видела, я записывала задачки вслед за учителем, решала примеры вместе со всем классом, даже заметила, что мой сосед забыл учебник, и я подвинула свой на середину парты. Я словно раздвоилась: одна привычно выполняла то, что должна была, чтобы вторая могла в это же время обдумать произошедшее. Картина случившегося так и стояла перед глазами, и вопросы: что произошло и почему я зациклилась на том парне? – не давали покоя, ответа на них у меня не было. Это бесило.

Очнулась я, когда в конце урока Анна Витальевна предупредила:

– На перемене не расходимся. Вас надо рассадить.

Дурацкая процедура, которая никому не нравилась, потому что никто не понимал, зачем? Класс возмущенно загудел.

– Тихо! – повысила классуха голос с немалой долей строгости. – Записываем домашнее задание.

Я обвела взглядом одноклассников. До сегодняшнего утра моя жизнь концентрировалась только на них, на моем классе. Мальчишек и девчонок с недавних пор стало поровну, потому что пришли новенькие. Макс перевелся из городской школы, Денис приехал с родителями из другого города. Еще Андрюха и Серега – эти второгодники, двоечники, но в остальном неплохие ребята. Вообще-то с мальчишками-одноклассниками нам повезло, нас, девочек, никто из них никогда не обижал, да и между собой ссорились и дрались они редко. Конечно, все подтрунивали друг над другом, но шутливо и без последствий. Никаких травли, бойкотов или темных. Что уж, признаю, класс у меня хороший. Потому за его пределами общения я и не искала, да и мало кого знала.

И вот за пару минут все изменилось. Для меня больше не существовало ни класса, ни одноклассников, границы раздвинулись, мое внимание вырвалось за его пределы и сосредоточилось исключительно на одном парне, чьего имени я не знала, но нестерпимо хотела узнать. И не только имя. Все!

Что это со мной?

Я одернула себя и вернула в реальность. Надо будет как-нибудь рассмотреть его получше, может, не так уж он и красив, как мне показалось. Найду изъян, и наваждение исчезнет…

С недавних пор появилась у меня такая «спасительная» метода: если кто-то или что-то мне очень сильно нравилось, но я знала, что мне этого не получить, я просто находила в желаемом какой-нибудь недостаток, и сразу же становилось легче принять факт «необладания» и смириться. Ну типа: раз не идеальный, так мне и не нужен. Метод работал.