Ирина Май - Хроники Тридевятого

Гусляр обрадовался:

– А-а-а у м-м-меня есть четверостишье про Кота:

Он начал листать свою видавшую виды тетрадку:

–В-в-вот! Нашёл:

Рыжий кот-полиглот

Возле дуба живёт,

Помнит сказки в стихах

На восьми языках…

К-к-кстати, – Гусляр наконец взглянул на неоконченный этюд Шута, – твои работы могли бы послужить иллюстрациями к летописи. Серия этюдов, например, на тему: «Смена времён года в Тридевятом». Осень, кажется, отлично получается!

– Спасибо, приятель, – полушутя-полусерьезно ответил художник, – люблю, когда меня хвалят.

Гусля отступил на несколько шагов и стал рассматривать начатый этюд. Шут писал пастозно, сочными мазками. Даже в незавершённом пейзаже чувствовался темперамент автора

– З-з-знаешь, у меня родился экспромт, – поэт закатил глаза и продекламировал:

Осенний этюд

Бабье лето – пора раздумий.

Листья – звонкий лимонный кадмий.

Затаился в притихшей роще

ветер, баламут и проказник.

Мысли выше, стройней и проще

на рассвете.

Под берёзами дремлет мирно

несносный ветер.

Я могу запросто сделать из этого хайку в стиле твоего легендарного прадедушки.

Почему бы и нет? Вот так:

Синеву неба,

листьев лимонный кадмий

смешает несносный ветер…

Гусляр явно был в ударе. Он постоял, забавно покачиваясь на длинных ногах и добавил:

– С-с-сделал бы, что ли, серию портретов… У нас такие хар а ктерные персонажи тут – просто клад для художника. Вот, например, Кот Учёный. Ах, да! Мы же его навестить собирались!

– Что же ты стоишь? Пошли!

И друзья, окрылённые новой идеей, резво направились к Дубу, надеясь застать там Кота Учёного.

Как только Шут и Гусляр скрылись из виду, на полянку перед Царским дворцом вышел крупный, вальяжный рыжий кот. Он постоял перед этюдником Шута, разглядывая неоконченный пейзаж, а потом присел «по-человечески» на нижнюю ступеньку Золочёного крыльца.

Кот потрогал лапой Шутовской колпак, оставленный хозяином без присмотра, и заговорил сам с собой:

– Что-то мне это напоминает… Смутно… Семицветная корона? Да нет же! Не может быть – почудилось. Не корона, конечно, но вещь явно ценная. Нужно будет сказать хозяину, чтобы не бросал головной убор где попало.

Трактат о Семицветной короне Кот видел давным-давно в Ватиканской библиотеке, но прочесть внимательно не удосужился, а лишь пролистал, поэтому, как ни старался, вспомнить что-нибудь о пресловутой короне, так и не смог.

Кот огляделся:

– Ага, вижу, наш менестрель тоже недавно здесь был и гусли свои на крыльце оставил. До чего же безалаберная молодежь пошла!

Сидеть молча и думать про себя Кот Учёный не любил – предпочитал размышлять вслух, поэтому он пошевелил усами и продолжал:

– Куда они запропастились? Где Шут? Где Гусляр? Был уверен, что застану их здесь. Поговорить хотел – сказку рассказать. Странно. Ладно, попробую послать телепатический сигнал. Формулировать нужно коротко и ясно. Сейчас… Сейчас… Что-то так: «Приходите к Златому крыльцу. Жду. Кот Учёный».

Кот сделал глубокий вдох, прищурил глаза и начал производить странные пассы передними лапами. Судя по всему, эта гимнастика требовала немалых усилий.

Через пару минут Кот расслабился, посмотрел по сторонам и сказал:

– Должно сработать. Хотя, не уверен, что дойдёт скоро. Эх, что-то стал я форму терять. Нужно больше тренироваться. Кстати, в рассказывании сказок тоже упражняться нужно. Ежедневно. Слушатели мне просто необходимы! Без публики и одичать недолго, забыть человеческую речь. Да где же они ходят!? Помяукать что ли погромче?

Мяукать Коту не пришлось, так как вскоре на поляне перед дворцом появились Шут и Гусляр.

Когда парочка подошла поближе, Кот Учёный не спеша встал на задние лапы и с достоинством поклонился:

– Добрый день, господа! Вижу – мой сигнал до вас дошёл.

Гусляр спросил удивлённо:

– К-к-какой сигнал?

– Телепатический…

Поэт пожал плечами:

– Н-н-нет, просто сходили к твоему любимому дубу, тебя там не застали и вот – вернулись назад.

Кот огорчился:

– Значит, сигнал не получали?

Шут, стукнул себя ладонью по лбу:

– Есть контакт. Вроде бы послание дошло.

Гусляр протянул неуверенно:

– А у м-м-меня, а я-я-я, – но замолчал, потому что Шут наступил ему на ногу и состроил страшную физиономию.