Олег Вязанкин - Фарфоровый поезд

– Марта, а тот человек нашёл своего кота?

– А вот это мы сейчас и узнаем. – Марта быстро кивнула До, и та принесла ещё пару склянок. Когда их содержимое высыпалось на стол, Марта вытянула руку вперёд и начала водить ладонью над столешницей. Она ни к чему не прикасалась, но разноцветные порошки и пасты пришли в движение, смешиваясь и образуя пока совершенно непонятные узоры.

До встала позади Тима, положила руки на его плечи и прошептала в самое ухо:

– А теперь молчи!

Марта продолжала водить ладонями, пристально глядя на стол. Наконец разноцветная масса стала походить на что-то узнаваемое: одна часть приняла форму человеческой фигуры, другая – дерева; из третьей вскоре сложился рыжий полосатый кот, а рядом с ним появился ярко-красный столбик – Тим вспомнил, что это водяная колонка, какие бывают на городских улицах. Когда рисунок на столе стал чётким, Марта высыпала на него содержимое ещё одной банки и вдруг резко подняла обе руки вверх. Как листья, увлечённые ветром, частички вещества на столе метнулись вслед за ладонями Марты – и застыли в виде объемных фарфоровых фигурок. Перед Тимом стоял пожилой мужчина в сером широком плаще и с зонтом под мышкой; он держался рукой за сердце и, болезненно скривив лицо, с тревогой смотрел вдоль улицы; над ним возвышался каштан с тремя воронами на нижних сучьях, а прямо перед мужчиной была колонка, из-за которой на хозяина тайком глядел злорадно ухмыляющийся толстый кот.

– Ну конечно, он нашёл его! Разве такая зараза сбежит от сытой жизни! – До, вальсируя вдоль стола, собрала склянки, на дне которых осталась разноцветная субстанция, и расставила их по полкам. – Тим, но почему ты подумал именно о них? Что в них особенного?

Мальчик пожал плечами:

– Просто раньше я не думал, что можно чуть не умереть всего-навсего из-за какого-то там кота. Они же всегда возвращаются!

– Тогда понятно, – пропела До, хотя Тиму показалось, что она заранее знала ответ.

Марта поправила завернувшиеся кружева на рукаве платья и хлопнула в ладоши:

– Ну-с, пойдём ставить новых пассажиров на место.

Она взяла дерево, До – кота и фарфоровую колонку, а Тиму достался пожилой джентльмен – Марта не забыла даже торчащий из кармана плаща клетчатый платок. И то, что одна из пуговиц еле держалась на нитке.

В соседнем вагоне с бронзовыми лестницами и зелеными цветастыми обоями процессия остановилась.

– Так, кто самый молодой? – воскликнула Марта. – Самый молодой Тим. Беги, ищи свободную полку.

Полка нашлась на верхнем ярусе. Расставив фигурки, они постояли, ещё раз вспоминая историю человека с котом.

– Марта, а если бы эта история закончилась не так хорошо?

– Значит, мы бы не стали её рассказывать. Видишь ли, плохое происходит в мире и без нашего участия. Умирают люди, тонут корабли. Начинаются войны… Ну, ты знаешь. Я никогда не хотела сохранить это . Конечно, есть кое-какие истории… Где-то тут должен стоять врач, который помогает раненному солдату…

– Это в другом вагоне, – вставила До.

– Да, в другом вагоне… Но там есть надежда. Если её нет – зачем такая история? И всё же они случаются. Снова и снова. Это уже не в нашей власти. Но мы будем рассказывать другие – да, Тим?

Уже несколько дней поезд ехал сквозь лес, и кроме редких небольших городков смотреть было особо не на что. Тим читал, разглядывал фарфоровые фигурки или разговаривал с До и Книжником. Тот, как оказалось, имел просто уникальную память: стоило спросить о какой-нибудь вещи, и он отправлялся именно в тот вагон и именно к той полке, где стояла нужная книга.

– Но их же тут тысячи! – удивлялся Тим.

– Десятки тысяч, – поправлял Книжник. – Просто помню – и всё. Главное – потом всегда ставить на место.

Тим листал толстенные альбомы с рыбами и кораллами, читал про отважных путешественников, пытался понять запутанные стихи какого-то поэта, который выстраивал строчки в виде геометрических фигур, и несколько раз пробирался в кабину паровоза, пытаясь увидеть таинственного Кра, – но она всегда оказывалась пустой. А главное, в этом странном мире продолжало происходить нечто, чему у Тима пока не было объяснений.

Как-то за ужином Тим заметил, что Марта выглядит усталой. Казалось, она даже стала старше – если можно так говорить о человеке, который ещё в незапамятные времена колесил по миру на золотой карете, а ещё раньше – на чём-то, о чём До так и не успела тогда рассказать. Тим приписал это неведомой работе, которую Марта вела где-то в дальних вагонах, но несколько дней спустя изменения стали ещё более заметными: на лице обозначились морщины, и кожа на руках стала как будто более тонкой и дряблой. Тим хотел спросить у До, что происходит, но постеснялся. А вскоре Марта сама пришла к нему в купе.