Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

— Не понял, дяденька, ни капельки!

Милиционер осмотрел печати, потрогал дверь:

— Надломлены! — с торжеством заметил он, — надломлены!

Парень, не понимая, посмотрел на печати, потом на милиционера:

— Я ничего не ломал, дяденька! Я только постучаться хотел! Тут старушка горбатая, у ней девочка, мне сказали…

— Кто сказал?

— А этот толстенький, который приходил сюда!

— Тебя подослали? А ты маленький, сам не знаешь, что за это полагается?

— За что, дяденька?

— За взлом печатей!

— Я же, дяденька, не знал, что тут печати. Мне старушку надо!

— Ста-а-рушку? — недоверчиво протянул милиционер и вдруг прогремел в ухо парню, — ты кто такой?

— Я приезжий, дяденька, я не здешний!

— Гастролер?

Паренек растерялся.

— Нет, дяденька!

— Да какой я тебе дяденька! — сказал милиционер, сердясь, — ты что дураком прикидываешься!

— Я не прикидываюсь!

— Пойдем, пойдем! Нечего народ булгачить — не уйдешь! Тут вашего брата не любят!

Где-то за рыжими широкими дверьми как-будто просыпались люди, слышались испуганные голоса. Милиционер тронул плечо парня — тот отскочил в глубину коридора:

— Дяденька, не троньте меня. Я невиноватый! Я лучше уйду совсем!

— Со мной пойдешь — добром?

— Не пойду, дяденька!

— Хочешь народ взбулгачить, самосуда добиться?

Парень вышел из темноты, подошел к дверям, сказал растерянно:

— Дяденька, да тут старушка горбатая живет!

— Жила, милый, жила, да вся вышла!

— А у нее сестренка осталась! Я ee ищу уж сколько времени! Я всю ночь искал, как узнал, что она у старухи этой живет!

— Что ты плетешь? Не было тут никакой девчонки. На рассвете по делам не ходят, да ты кто такой?

— Брат ей! Девочке-то старухиной!

Милиционер вывел из коридора парня, оглядел его костюм.

— Ну, видать, что за птица, пойдем!

— Не пойду я! Никуда не пойду.

— Что? — закричал милиционер.

Он схватил парня за плечо и толкнул вперед. Тот ткнулся в стену, спотыкаясь, ударился спиною в стекло окна и выдавил его. За окном загудели испуганные голоса.

— Кто там?

— Что такое?

В коридоре захлопали двери. Милиционер спросил:

— Документы у тебя есть?

— Нет!

— Ну, пойдем! Что тут канителиться! Слышишь?!

Взлохмаченные головы высунулись в окна. Прасковья с торжеством завизжала:

— Поймали, поймали!

— Где поймали?

— Кого поймали?

Парень, недоумевая, оглянулся на голоса:

— Да не жулик же я, товарищи!

— Бить его!

— Самосудом расправиться! — визжала Прасковья. Милиционер решительно положил руку на плечо парню. Он съежился, втянул голову в плечи и пошел покорно вперед, не оглядываясь на визжавших во дворе баб.

Ночью Харита не спала. Печник жил одиноко, в полутемном каретном сарае, теперь им наскоро превращенном в квартиру. На зиму он уезжал домой, в подмосковную деревню, летом же жил кое-как, наспех, как в вагоне, в этом сарае. За лето заработки его были таковы, что их хватало потом на зимнее житье в деревне; в городе же зимой печники сидели без работы.

Харита разговаривала с ним долго, когда же старик задремал, она стала думать о своем. Тогда сон пропал. Как-будто бы она только что встала ранним зимним утром, когда еще темно, и лежала, дожидаясь рассвета.

— Не спишь? — спросил печник, прислушиваясь.

— Не сплю!

— Не спится и мне! — сказал он, вставая с кровати и свешивая босые ноги на пол, — этакая история, — подумать только! Такие деньги у старухи были, а она кусками побиралась! Не иначе, что безумная она!

— С жиру бесятся! — холодно ответила Харита.

— Пожалуй, и верно!

Он помолчал, потом спросил ласково:

— Как же ты-то к ней попал, Харитошка?

Харита встала с сундучка, на котором лежала, и подошла к старику. Ей казалось, что говорить о таинственном городе можно только шепотом, старику же о нем рассказать нужно было за его доброту и ласку.

— Дяденька, а вы слыхали о таком городе, который строится для несчастных людей? Там все машинами делается: машинами пашут, машинами сеют и машинами хлеб пекут!

— Не слыхал! — ответил печник.

— А я туда путь ищу. Меня тут парень избил, раздел, бросил, а старуха эта подобрала!

Старик вздохнул:

— Гляди, пожалуйста, и у ведьмы сердце было!

Харита не ответила ничего. Она подумала, что нужно было бы сказать, что она девочка, но промолчала: лучше было пока мальчишкой держаться, мальчишкой было смелее и проще жить.