Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 2 ФЕВРАЛЬ

Тогда секретарь совета командир Шурка Жевелий говорит:

«Надо взять новые расписки».

Мы слушаем и думаем про себя: это верно, расписки надо взять, другого выхода нет. Но ведь, может, кто и забудет, спутает. А может быть и хуже: получил пятнадцать, а напишет десять - вот что плохо. У нас ведь ребята разные, есть такие, что пришли совсем недавно прямо из тюрьмы…

И вот на общем собрании Антон Семёнович сказал ребятам, чтобы каждый написал на отдельной бумажке расписку па все деньги, сколько получил в дороге. Каждый сел, припомнил, написал. Вечером в совете стали приводить эти расписки в порядок - как ни говорите, четыреста штук! Разложили мы их по взводам, и каждый взвод отдельно подсчитывает.

«Подведут… Ой, подведут, черти!» - шепчет мне Шурка.

И я тоже сижу, считаю, а сам думаю, как бы не подвели!

Шурка положил перед собой тетрадку и крупно так вывел: «18.541 р. 25 к,». И вот приходит минута: по взводам всё проверено и записано, надо подводить общий итог. Шурка берёт карандаш и начинает считать. Считал, считал, потом как бросит карандаш. «Не могу, - говорит. - Считай ты, Колька!»

Колька сел и начал вслух: «Три, да четыре, да пять, да один, да девять…» И пишет первую цифру итога: «5». Мы все закричали:

«Правильно!»

А Шурка шипит:

«Подумаешь, правильно! Рано обрадовались. В копейках никто врать не будет».

Так мы считали. Когда дошло до десятков, Колька ошибся в подсчёте; его тут же стукнули по затылку, и никто за него не заступился. А под окном столпились коммунары и ждут.

Наконец подсчитали. Объявляет Колька общую цифру: «18.506 рублей 25 копеек». Стало быть, недочёт тридцати пяти рублей всего-навсего! Ну, это ещё не беда. Тут только мы почувствовали, до чего устали от волнения; кажется, легче было вагон дров переколоть. Но всё-таки противно: есть кто-то подлый среди нас. Хоть мы и думали про себя, как бы не подвели, а всё-таки надеялись, что всё сойдётся… Шурка высунулся в окошко и говорит:

«Подсчитали. Тридцать пять целковых не хватает».

Там тоже молчат, не радуются. Шурка и говорит:

«А все отдали бумажки?»

«Все», - отвечают ему.

И тут Шурка как хлопнет себя по лбу.

«Ах, я старый чурбан! - кричит. - Ах, собака! Нате!»

Выхватил из кармана бумажку и бросил на стол, а на ней расписка, что Александр Жевелий получил в счёт заработка тридцать пять рублен. Мы все и хохочем и ругаем его, - дескать, вот голова дырявая, из-за тебя зря расстраивались. А Колька подскочил к окну и кричит: «Правильно! Тютелька в тютельку! Копейка в копейку!» За окном все, как один: «Ур-ра!» А Антон Семёнович спокойно так говорит:

«А по-моему, иначе просто быть не могло».

Вот вам и вся история. Так-то!

- Ух ты! - сказал Петька.

Другие тоже как-то облегчённо зашевелились вокруг меня. И тут я перехватываю странный, напряжённый взгляд Репина. Он сразу отводит глаза и с наигранным безразличием произносит:

- Король, а горн ты что, загнал?

- Чего? - Король недоуменно подымает брови.

Всплеснулся шум и тотчас замер. Всё стихло, как перед грозой. Удивительно: никто, никто, даже Петька не только не начал разговора о горне, но, казалось, и не вспоминал о нём. А вот Репин помнил, всё время помнил.

- Горн, говорю, спустил по дешёвке?

- Да какой горн? Про что ты?

- В то утро, как вы ушли, пропал горн. Ты, что ж, не знаешь?

- Да ты что, спятил?! - Король вскочил; голос у него был сиплый, неузнаваемый. - Ты что? Ты… чтоб я… чтоб я взял?! Ах ты!…

Он рванулся к Репину, я едва успел схватить его за плечи:

- Погоди, Дмитрии!

- Нет, я ему сейчас морду… Я ему… Я… Репин встал, побледневший, но спокойный.

- Все так думают, не я один, - сказал он с вызовом.

- Не ври! - громко и зло сказал Жуков. - Никто и не вспомнил, один ты.

- Мы не брали, - растерянно заговорил Разумов. - Что вы, ребята? Мы и не знали…

- Можно подумать, что вы вообще никогда ничего не брали, - усмехнулся Репин.

И тут Разумов как-то неуверенно, неумело замахнулся и ударил Андрея но лицу. Ни я, никто другой не успел помешать ему: мы давно вскочили и стояли настороже, готовые разнять, развести, готовые удержать Короля, но мы меньше всего ждали, что в драку полезет Разумов.

Чьи-то руки схватили Разумова, кто-то оттащил Андрея. Всё это долго рассказывать и описывать, а в действительности промелькнули какие-то доли секунды, мы не успели ни вздохнуть, ни опомниться, ни сообразить, что такое уродливое и отвратительное произошло сейчас у нас на глазах.