Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 3 МАРТ

Три, а может, и две недели тому назад Адомелис вдоволь нахохотался, чуть не лопнул. Пришёл он как-то вечером, а Ионас с тетрадью в руке в одном углу комнаты, Анеле - в другом. Ионас был в тот раз точно вовсе и не Ионас. Анеле, гневно сверкая глазами, обзывала его американцем и, мало того, ещё и гангстером. А Ионас свою жену звал не Анеле, а каким-то чужим именем и упрекал за то, что она большевичка. Обрушивая друг на друга потоки гневных слов, они чуть было не подрались. Но потом оба вдруг разом глянули на испуганного Адомелиса, да как захохочут! Оказывается, это они к спектаклю готовились. Адомелис даже название пьесы помнит: «Под золотым орлом» 1. [ 1«Под золотым орлом» - пьеса Я. Галана.]

…Но нет, сегодня Анеле и Ионас не репетируют.

У Адомелиса ёкнуло сердце.

Ходить в гости к своим взрослым друзьям он очень любил. Сейчас, когда дни стали чуть длиннее и времени после уроков больше, он частенько шагает через поле к Анчюлисам (Ионас как был Анчюлис, так и остался, а Анеле переменила свою фамилию). Избушка Адомелиса старая, с глиняными полами. Хоть мать ежегодно и оклеивает растрескавшиеся стены бумагой, на них темнеют пятна копоти. Хата дружка его - Стасюкаса - тоже не лучше: окна маленькие, будто сплюснуты брёвнами, и вся хата похожа на подслеповатую старуху. А дом кузнеца Ионаса и бригадира Анеле совсем другой: окна широкие, полы деревянные, крашеные, стены белые. Дом и без огня как будто весь светится. Но самое важное, конечно, не дом, а неизменно весёлые его хозяева Ионас и Анеле. Они вечно чем-нибудь заняты, вечно что-нибудь делают или, посадив за стол и Адомелиса, читают вместе книгу. Читает, конечно, Ионас, а они с Анеле слушают… Книг-то, книг сколько у них навалено! Ионас готовится сдавать какие-то экзамены.

Ионас снимает со стола аккумулятор, складывает инструменты в ящик.

- Говоришь, прямо с поля боя? А ну-ка подойди поближе, - подзывает он мальчика. - - Ну как, здорово дрались, Адомелис?

Кузнец старается говорить бодро, но в голосе его звучит какая-то печальная нотка. Может, Анеле обидела Ионаса? Но, обернувшись, Адомелис понимает, что и ей не весело. Ресницы у неё влажные, глаза покраснели.

- С кем же ты дрался? Со Стасюкасом? - как ни в чём не бывало расспрашивает Ионас, но видно, что думает он совсем о другом. Он смотрит на сплошь затянутое морозными узорами окно. - А что, хорош ледок на Дотнувеле?

- Гладкий, как стол! - вырывается у Адомелиса. - Ребята с коньками по льду так и шныряют! С одного конца на другой, с одного на другой!

- А у тебя есть коньки? - врасплох застигает его вопрос.

Нет, у Адомелиса коньков нет. У всех есть: у Стасюкаса, у Генуте, даже у Ми-каса. У Генуте коньки совсем новые, такие длиннющие, с блестящими лезвиями. Только у него, у Адомелиса, нет коньков, если не считать одного деревянного. Когда однажды он попросил мать купить ему коньки, та рассердилась: нечего, мол, морочить ей голову! Отец Адомелиса погиб на фронте, и Адомелису, дескать, стыдно даже мечтать о коньках. Пусть радуется, что башмаки целые, что маслом хлеб может, намазать.

И всё же Адомелис до сих пор не может понять, почему это стыдно мечтать о коньках.

А Ионас, точно он сам видел, как Адомелис на своём единственном самодельном коньке ковылял позади всех ребят, говорит:

- Ничего, не унывай, будут коньки… Анеле наша на днях в город едет. Она такие коньки тебе купит, что все завидовать станут…

Вот остолбенеют ребята! Адомелис выбежит на Дотнувеле, и широкие лезвия так и засверкают молниями. Не то, что теперь: сейчас он ещё еле двигается на своей деревяшке.

Однако Анеле очень удивляет Адомелиса.

- Никуда я не поеду! - отрезает она. - Слышишь? Сказала, кажется!

Ионас краснеет и резко поворачивается к ней. Однако голос его попрежнему звучит миролюбиво:

- Да пойми ты, Анеле, наконец! Ведь учиться нам всем надо… До сих пор ты была передовиком. А сможешь ли дальше без учёбы впереди идти?

Анеле даже и слушать не хочет.

- Не хочу… не могу… Всё бросить - и в школу на год! Не успели ещё жизнь наладить, ничего ещё своего не приобрели…

Адомелис растерянно смотрит то на одного, то на другого.

- Подумала бы ты хорошенько, на какой мы севооборот переходим! - убеждает её Ионас. - А механизация какая! С твоими четырьмя классами тебе только в огороде копаться, а не бригадой руководить… Агротехника - это наука, её освоить надо… Если бы меня правление послало, поехал бы сегодня же! Скажи, разве раньше мы могли так учиться?