Журнал «Пионер» - Пионер, 1954 № 3 МАРТ

- Есть?

Микас печально качает головой, и Адомелис каждый раз решает, что Микас не умеет справиться как следует на почте.

И как будто это Микас виноват, что Анеле не пишет, Адомелис говорит сердито:

- Встану - сразу письмо будет…

Однажды заведующий сам подозвал Адомелиса.

- Письмо! - обрадовался мальчик.

Он пулей бросился к окошечку, выхва- !тил из рук заведующего голубоватый конверт и помчался в колхоз.

- Заказное! Расписаться надо! - кричал заведующий, но Адомелиса и след простыл. Не догонишь! Куда уж!…

Адомелис бежал что есть сил. Вместе с ним бежала занесённая снегом дорога, мимо пролетали белые, недавно поставленные телеграфные столбы. Сердце билось так часто, что казалось, не выдержит - разорвётся в груди.

Чем ближе доносился грохот кузницы, тем больше уставал Адомелис. Каждые два - три шага он проваливался в сугробы. Варежки намокли, в валенки набился снег.

Эх, если бы сейчас стояло лето и можно было бы обходиться без этих тяжёлых, больших валенок!… Не успел бы молот Ионаса стукнуть о наковальню, Адомелис был бы тут как тут, стоял бы посреди кузницы с письмом в руке!

Вот и кузница, закоптелая, с летящими из трубы искрами. Ионас раздувает меха.

- Ионас, Ионас! - переваливаясь через порог, хрипло кричит Адомелис.

Он видит, как задрожали большие чёрные руки кузнеца. Они дрожали мелкой дрожью до тех пор, пока, разорвав конверт, кузнец не пробежал глазами первые строки.

Полной грудью вдохнув воздух, Ионас привлёк к себе Адомелиса - лицом к лицу. На лбу Ионаса залегла глубокая морщинка, и в неё уже въелась угольная пыль. Раньше этой морщинки не было. Когда же она появилась? Адомелис невольно провёл по ней пальцами.

- Не сотрёшь!… - улыбнулся Ионас, сжимая ладонь Адомелиса.

Адомелис и сам понимал, что никак не стереть морщинку с лица кузнеца.

Ещё раз пробежав письмо, Ионас тихо-тихо засмеялся. В руках у него письмо Анеле! Это означает, что Анеле опять станет их доброй Анеле, славной колхозницей Анеле. Она будет такой, какой была раньше. Нет, даже не такой, а много-много лучше!

Перевели с литовского

Р. Рябинин и 3. Шишова.

Фотоэтюд С. Карасёва.

Сначала мы жили в Вильнюсе. Там после войны было много развалин. На углу нашей улицы один дом был совсем разрушен, от него остались только камни. Мама и другие жёны военных решили убрать все камни и на месте этого разрушенного дома сделать сквер. Мы с Владиком, моим старшим братом, были тогда ещё маленькие, мама нас с собой не брала. Но мы, когда гуляли, потихоньку забирались в развалины и собирали камни в кучки, чтобы потом их было легче убрать. Это Владик придумал. Он хотел помочь маме. Но мама, когда узнала, сказала, чтобы мы больше этого не делали: камни тяжёлые, можно надорваться.

- Вы лучше разбейте садик во дворе, - посоветовала мама. - Вот это будет хорошо.

Мы с Владиком принялись делать садик. Двор был весь залит асфальтом. Мы нашли подходящее местечко, устроили там клумбу и посадили анютины глазки. Клумба зацвела, а в это время как раз нам пришлось уезжать. Папу перевели в другой город. Мы очень расстроились: кто будет ухаживать за клумбой?

- Поручите её кому-нибудь, - сказала мама. - Мы сквер тоже ещё не сделали, но знаем, что его окончат другие. Так и у вас будет.

И мы поручили свою клумбу девочке Тане из нашего двора.

Мы переехали жить в Ригу. Город был нам совсем незнакомый. Мы с Владиком никого не знали. Но потом мы пошли в школу и познакомились с ребятами.

Мама стала помогать нашей школе. Она часто дежурила в школе. Один раз мама пошла на собрание, и там её выбрали в родительский комитет 7-го класса «А». В этом классе учился Владик. Мы обрадовались, что нашу маму выбрали, но потом я и мой брат Толя немного расстроились. Мы подумали, что мама теперь будет только в 7-м «А». Но мама сказала, что ничего, про нас она не позабудет. И правда, - и у нас в классе и у Толи мама помогала делать ёлочные игрушки и костюмы к празднику, вместе с нами ходила она в кино и театр. Однажды кто-то даже сказал маме: