Л. Пантелеев - Ленька Пантелеев

— Еще будешь? — спросили у него.

— Буду, конечно, — усмехнулся Ленька.

— Сколько ставишь?

Несколько секунд Ленька колебался.

— Давай, давай, парень, — шептали ему в оба уха. — Ставь, не бойся. Выиграешь…

Он знал, что нашептывают ему поднатчики, что они нарочно заманивают его, и все-таки этот назойливый лихорадочный шепот возбуждал и подхлестывал его.

— Пятьдесят, — сказал он.

Он опять поставил на «12». И опять серебряная стрелка остановилась у цифры «12».

— Вот бес! — с некоторым даже восхищением воскликнул марафетчик. — С тобой, брат, и играть опасно. Ну что ж, выиграл — получай. Сколько я тебе должен? Двести?

— Нет, не двести, а двести пятьдесят, — сказал Ленька.

— Что ж, на, бери, разоряй инвалида!..

«Да, пожалуй, тебя разоришь», — подумал Ленька.

— Ну, больше не будешь небось? — спросил инвалид, опасливо поглядывая на мальчика.

— Нет, почему? Буду, — сказал Ленька.

— Играешь?

— Играю.

— На сколько?

В руке у Леньки был зажат огромный комок, который даже трудно было держать.

— Вот на всё, — сказал он.

— На двести пятьдесят мильонов?

— Да, на двести пятьдесят.

Толпа ахнула.

«Сейчас обману их, — поставлю не на двенадцать, а на восемь».

Он видел, как жулики переглядывались и перемигивались между собой.

Он поставил на восьмерку. Но стрелка почему-то опять остановилась на двенадцати.

«Эх, надо было за «двенадцать» держаться!» — с досадой подумал Ленька.

— Промахнулся, браток, — с добродушной усмешкой проговорил инвалид, спокойно забирая деньги и засовывая их за пазуху. — Не пепла и тебе, как видно, фортуна улыбается. Еще будешь? — спросил он.

— Да, буду, — сказал Ленька.

Он видел, как из-за спины марафетчика какой-то человек в ватнике и в барашковой солдатской шапке отчаянно мигает ему и качает головой. Он понимал, что его предупреждают: не играй, плюнь, тебя обманывают, но азарт игры уже овладел им, он ничего не понимал, не соображал, не мог остановиться.

— На сколько играешь? — спросили у него.

— На столько же, — ответил Ленька.

— На двести пятьдесят?

— Да.

— Выкладывай деньги.

В руках у Леньки было всего двадцать миллионов.

— Я отдам, не беспокойтесь, у меня есть, — сказал он, похлопав себя по карману.

— Нет, брат, изволь деньги на кон. Этак по карману-то всякий умеет хлопнуть. Может, у тебя там семечки или огурец соленый…

— Пожалуйста… Семечки! — сказал Ленька, торопливо отворачивая полу шубейки и застывшими руками отстегивая булавку. Он вытащил из кармана запечатанную пачку, на которой было написано: «500 млн.» У марафетчика и у поднатчиков забегали и заблестели глаза. Человек в барашковой шапке громко крякнул.

Руки у Леньки дрожали, когда он вскрывал пачку.

— Ладно, погоди, не рви, — остановил его марафетчик. — Долго считать. Проиграешь — тогда расплатишься. Я верю. Можешь не ставить. На какой номер играешь?

— Эй, парень, на двенадцатый, на двенадцатый, — зашептали со всех сторон поднатчики.

— На восьмой, — сказал Ленька.

Ему казалось, что серебряная стрелка никогда не остановится. Он перестал дышать. От страха и волнения его начало тошнить.

— Не угадал, — услышал он откуда-то очень издалека голос марафетчика.

Стрелка, покачиваясь, остановилась у цифры «12».

— Еще будешь?

— Да, буду, — уже не своим голосом ответил Ленька.

Он поставил на двенадцатый номер. Стрелка остановилась на шестерке. Он проиграл всю пачку. Он проиграл 20 миллионов, которые были у него на руках.

— Ну, кончил? — весело спросил марафетчик.

— Нет, не кончил, — прохрипел Ленька, доставая из кармана вторую пачку.

Через пять минут он держал в руках пять или шесть бумажек по десять миллионов. Это было все, что у него осталось.

— Давай, давай, парень! Играй! Выиграешь, — уже посмеиваясь, ворковали поднатчики.

Ленька увидел, как за спиной марафетчика человек в барашковой шапке презрительно усмехнулся и как губы его явственно и отчетливо выговорили: ду-рак.

— Играешь? — спросил марафетчик.

— А ну вас всех к чегту! — сказал задрожавшим голосом Ленька. Катитесь… оставьте… пустите меня… жулики!..

В горле у него было горько и сухо, как будто он наелся черемухи или волчьих ягод. Ничего не видя, он выбрался из толпы.

«Дурак… идиот… подлая тварь», — без жалости ругал он себя.

— Рейтузики… рейтузики не надо ли кому? — услышал он пискливый бабий голос. — А вот рейтузики… теплые… зимние… шерстяные…

«Господи, что же делать?! — воскликнул мысленно Ленька. — Пойти домой к маме, все рассказать ей?»