Наталья Иртенина - Пожарский – спаситель Отечества

Открыл эту череду самозванцев Лжедмитрий Первый. Он назвался именем давно погибшего царевича Дмитрия, сына знаменитого царя Ивана Грозного. Будто бы он чудесным образом спасся от убийц, подосланных боярином Борисом Годуновым, который потом сам хитро пролез в цари. Лжедмитрий вторгся в пределы Русского государства с небольшим войском, состоящим из поляков и литовцев. А когда подошёл к Москве, то опирался уже на огромную армию. В этом войске были русские казаки, дворяне, воеводами Лжедмитрия стали русские аристократы. Все они были недовольны властью царя Бориса Годунова. Все мечтали поживиться от щедрот нового правителя, половить рыбку в мутной воде.

К тому же первому из самозванцев многие верили искренне.

– А вдруг он и впрямь спасшийся царский сын?! – чесали в затылках простые горожане.

– Если не поддержим его как истинного царевича, а он утвердится на престоле, нам по шапкам крепко достанется! – размышляли дворяне-служильцы.

– Борис-то Годунов – выскочка, усевшийся на царстве. И родовитее его найдутся! Для чего нам держать его сторону? Не лучше ли заслужить милости от настоящего царя Дмитрия? – кумекали меж собой бояре.

Так в Московском царстве свила себе гнездо измена. На сторону самозванца переходили целые города. У Годунова не достало сил противостоять Лжедмитрию. После внезапной смерти царя Бориса Москва открыла ворота «спасшемуся царевичу» и короновала его царским венцом. Ненадолго, правда. Всего на год хватило терпения у москвичей. Столицу наводнили поляки-иноверцы, которым благоволил новый царь, и вели они себя нахально. Да и свадьба Лжедмитрия с полькой-католичкой подлила масла в огонь.

– Когда такое бывало, чтоб русский православный царь женился на иноверке и мирволил полякам-латынникам?! – возмущались и простолюдин, и знатный вельможа.

Подняв бунт, московские бояре свергли Лжедмитрия. Самозванца убили. Но дух его остался на Руси! И хотя выбрали другого царя – высокородного аристократа Василия Шуйского, страна продолжала бурлить мятежом. Скоро появился очередной самозванец – Лжедмитрий Второй. Уже мало кто верил в небылицу, что он якобы снова спасся от гибели. Но самозванец стал знаменем, под которое стягивались все желавшие власти, высоких чинов, денег, богатых пожалований. Все, кому тесно было под рукой хоть и не самого лучшего, не самого привлекательного, не самого честного, но всё же законного царя Василия Шуйского.

Русскими людьми овладел дух наживы, беззакония, разбоя. Заварилась каша Смуты, и главными поварами стали благородные вельможи! Великие столпы государства – князья, бояре, высшие чины, управлявшие делами державы, один за другим ударились в измену. Как птички, они перелетали из Москвы в лагерь Лжедмитрия Второго, который со своим войском осадил столицу. Их так и называли пренебрежительно – «перелёты». А к самозванцу приклеилась кличка Тушинский вор – потому что стан его был в селе Тушине и потому что ворами называли мятежников, покушавшихся на государственные порядки.

Шайки Тушинского вора рыскали в те годы по всем русским землям, от Пскова до Казани, от южных городков до самого Белого моря на севере. От них не отставали отряды польско-литовских захватчиков, оставшиеся ещё от первого Лжедмитрия. Всюду они грабили, жгли, убивали тех, кто не хотел покориться самозванцу. А у Василия Шуйского уже не хватало воевод, верных ему, чтобы оборонять хотя бы только Москву! Вот тогда и зажглась полководческая звезда князя Дмитрия Пожарского.

Царский посланец громким голосом зачитывал грамоту царя Василия Шуйского:

– Памятуя Бога и Пречистую Богородицу, ты, князь Дмитрий, за веру христианскую и за всех православных людей против врагов, польских и литовских людей и русских воров, стоял крепко и мужественно и многую верную службу показал, и на воровскую смуту не прельстился…

Пожарский, сидя на лавке в своём московском дому, слушал эти царские похвалы в глубокой задумчивости. Да, туго пришлось Москве в осадном сидении, окружённой тушинским войском. Шайки самозванца перекрыли почти все дороги, по которым в столицу везли хлеб и иное продовольствие. Оставалась одна коломенская, да и ту грозили захватить литовцы. Наперерез им послан был тогда воевода князь Пожарский с отрядом. Внезапным нападением ночью они обратили врага в бегство. Столица была спасена от голода!

Но важная коломенская дорога так и притягивала к себе ватаги тушинских воров. Чуть погодя там объявился ещё один отряд сторонников самозванца. Они грабили обозы, идущие в Москву, а затем двинулись к самой столице. Воеводы Шуйского не могли их остановить и несли большие потери в боях. Тут снова настал черёд князя Пожарского проявить свои военные дарования. Он сошёлся с разбойным отрядом на Владимирской дороге, у реки Пехорки, и наголову разбил сильного, упорного врага.