Андрей Григорьев: 100 подвигов Великой Войны

Шёл страшный бой и плавилась земля,
Палили пулемёты, пушки танков,
У смельчаков, боезапас иссяк,
И Палитрук вперёд пошёл с гранатой.

«Отступать нам некуда, позади Москва»,
– Так политрук Клочков поставил точку,
Столица Родины врагу не отдана,
Благодаря таким сынам и дочкам.

Ноябрь, Волокаламское шоссе,
Разъезда Дубосекова дубравы,
Идёт война и погибают все,
Кто от врага Столицу защищает.

Год сорок пятый, бой под Кениксбергом,
Восемь сапёров в группе штурмовой,
Подобрались к артиллеристам немцам,
И сразу в рукопашный пошли бой.

Родителев командовал «Парадом»,
Лопаткой шесть фашистов уложив,
А двадцать пять врагов, вдруг встали рядом,
Оружие у ног своих, сложив.

Пятнадцать пушек, стало их трофеем,
Три раза в контратаку немцы шли,
Полсотни душ у немчуры «взлетели»,
Сапёры отстоять трофей смогли.

На завтра он с двенадцатью бойцами,
Взорвали дзот, две сотни немцев в плен,
И шесть кварталов в городе заняли,
Такой был сокрушительный апрель.

За Кенигсберг он получил Героя,
Сапёр отважный, взвода командир,
Он показал Победною весною,
Что Русский Дух ни кем не победим.

Он мотористом был на катере торпедном,
И всю войну на Балтике служил,
В одном бою фашист попал снарядом,
В отсек моторный и застлал всё дым.

Левый мотор разбит и маслопровод,
Движка второго, тоже повреждён,
А двигатель для катера был дорог,
Так как смертельный бой в то время шёл.

Закрыл Кусков пробоину руками,
А отпустил, когда был кончен бой,
Кипящим маслом руки обжигая,
Такой вот был на катере Герой.

В другом бою, июнь, сорок четвёртый,
Прямое попадание, пожар,
Огонь тушил и черпал тут-же воду,
Свой катер от крушения спасал.

Не удалось спасти тогда им катер,
Со старшиной, команду всю за борт,
В спас-поясах спустили на фарватер,
Тут капитан израненный ползёт.

Кусков со старшиной его на руки,
И тоже в воду, катер затонул,
Так плавали, превозмогая муки,
Пока корабль к себе не подтянул.

Так два часа держали капитана,
В воде на обессиливших руках,
И лишь когда, на борт его достали,
Кусков без сил на палубу упал.

Он получил потом Звезду Героя,
За то, что капитана в море спас,
За то, что светит солнце золотое,
И нет фашизма в городах у нас.

Свой первый бой провёл под Сталинградом,
Шестнадцать самолётов на счету,
И с каждым вылетом один, но всё же падал,
Он не давал спокойно жить врагу.

В бою он был решителен и дерзок,
Молниеносно схватки проводил,
Противник, победителем – ни разу,
Из схватки с ним, живым не выходил.

Почти полсотни вражьих «Мессершмиттов»,
Отправил Лавриненков, в никуда,
И за штурвалом встретил он победу,
А на груди два ордена «Звезда».

Он до войны служил на Тихоокеанском,
В душе и в жизни, – Бравый был моряк,
В войну, уже на фронте Сталинградском,
Его поступка испугался враг.

Прорвали танки нашу оборону,
Семь штук, клокоча, рвались в штаб полка,
По узкому, для танков коридору,
И Михаил их принял на себя.

Взяв два «коктеля Молотова» в руки,
Пошёл на танк, за Родину, за Мать,
Нагнал он на танкистов столько жути,
По Паникахе начали стрелять.

В одной руке бутылка разорвалась,
И Миша, словно факел загорел,
До танка метров несколько осталось,
Моряк бежал горящий, но терпел.

Достиг врага и об броню бутылкой,
Ударил из своих последних сил,
Танк загорелся, словно керосинка,
Такой ответ фашистам, Мишин был.

Посмертно дали звание Героя,
Его пример отваги не забыт,
За то, что мы живём сейчас в покое,
Моряк и в наших душах будет жить.

Февральской ночью в сорок третий год,
В Цемесской бухте, занятой врагом,
Майора Куникова высадился взвод,
Устроив в укреплении погром.

Разбив там укрепление врага,
Плацдарм заняли группою своей,
А на рассвете бойня там была,
Атака, за атакой, целый день.