Владимир Устинов - Осколки Красного солнца

– А почему янтарь в одном месте прозрачный, а в другом мутный, туманный? – спросила Вика.

– Вглядитесь попристальнее – из чего состоит туман? – Это же маленькие шарики прилепились друг к дружке! Много- премного шариков! – воскликнула Вика.

– Вот, вот мельчайшие пузырьки газа и пустотки! Они-то и окрашивают янтарь в желтый матовый тон, образуют туманные дымки и тучки.

– Но ведь воздух и эти пузырьки, – Сеня кивнул в сторону стены, – совсем прозрачны!

– Суть дела такова – прозрачен один, два пузырька, но скажи мне, что там, за этими прозрачными шариками? Не видно? Трудно увидеть – их скопилось в этой туманности немало: шестьсот пустоток и пузырьков на одном квадратном миллиметре. Вспомните, как закипает вода в чайнике. Перед закипанием вода мутнеет. Потому что в ней образуются и всплывают тысячи пузырьков газа. То же самое и в тумане. Одна, другая совершенно прозрачные капельки-невидимки собираются вместе, и вот уже парок стелется над землей. Дело в том, что капельки воды или пузырьки воздуха, как маленькие линзы, рассеивают свет во все стороны. Такая же картина и в янтаре. В костяном, совсем непрозрачном, таких газовых пузырьков девятьсот с лишним тысяч на один квадратный миллиметр!

– Целый миллион! – взглянув на Вику, сказала Катя. – Настоящая муть из прозрачных шариков!

– Кстати, не жаловали мутный янтарь и древние римляне, – продолжил свой рассказ Павел Николаевич. – По словам Плиния Старшего, они использовали его для курений, то есть сжигали в храмах перед алтарями. Ценился у них янтарь прозрачный, гранатовых и золотистых тонов. Видимо, им тоже хотелось видеть его насквозь. В Риме из лучистого самоцвета делали украшения для женщин, статуэтки, флаконы для духов, снадобий, мазей. Ну, а в наши дни художники успешно используют весь янтарь. Поэтому, Шурик, отличаются бусы твоей бабушки от Викиного янтаря.

Пока учитель рассказывал, Сеня с трудом взобрался на гладкий каплевидный бугорочек. Но тут он качнулся и поехал вниз.

– И здесь забаву нашел! – развел руками Павел Николаевич. – Уж с вами не заскучаешь!

– Сюда! Сюда! – откуда-то сверху позвал Миша. – Пещеру отыскал!

Школьники стали карабкаться вверх. Павел Николаевич едва поспевал за ними.

Пещера была просторной и светлой. На ее сводах мерцали бурые зернистые натеки, под ногами поскрипывали черные песчинки.

Катя заглянула в какой-то закоулочек, где теплился желтый полумрак, и обомлела. Два огромных глаза неподвижно уставились на нее со стены.

– Ой, что это? – прошептала она.

– Эх ты! – выглянул из-за ее плеча Миша. – Зерна смолы светятся! Нашла чего пугаться… Ты в угол посмотри.

Там, выгнув спину, стояло страшное животное, растопырив лапы и оскалив пасть. Миша подбежал к нему и похлопал по загривку.

– Не дрейфь, это натеки! Каких только зверей тут нет! Смотри – орел! А вот слон уши развесил, жираф опустил голову до самой земли!

– Что я нашел! – услышали они голос Сени. – Наскальные рисунки! Быки и олени, охотники с луками!

Катя с Мишей подбежали к нему.

– А-а! – разочарованно махнул рукой Миша. – Вот придумал! Это же трещины и сколы! Забыл, где находимся!..

– Там чудище!

«Юдище! Чудище!» – подхватило эхо Викин возглас.

Ребята притихли.

– А ну-ка посмотрим! – Павел Николаевич взял Вику за руку и зашагал в глубь пещеры. – Где оно?

– За выступом! – Вика спряталась за учителя.

Павел Николаевич за прозрачным сколом увидел черную голову, огромную и мохнатую. На лбу зазубренные рога, крючковатый нос высовывается из жесткой щетины, а на обвисших угольно-черных щеках выпуклые глаза! Павел Николаевич даже растерялся. «Что такое? Подобных зверей и не знаю!.. Постой, постой! Да это же муравей! Вот лапки подогнутые, брюшко!»

– Что там, Павел Николаевич, – осторожно спросила Вика.

– Настоящий монстр! – с таинственным видом ответил ей Павел Николаевич. – Называется «муравей замурованный»!

Ребята столпились вокруг учителя.

– Ну и кожа у него! Настоящая броня!

– А клещи, клещи! В нашу кузницу не влезут!..

– На лапах крючья!

– Вот бы янтарь увеличить, – мечтательно проговорила Катя. – Все бы приезжали нашего муравейчика смотреть! Давайте?

– Для этого придется создавать другую установку, – возразил Павел Николаевич. – Однако, будем выходить, пора.

Они выбрались из пещеры. У самого входа, на большом плато вздымались окаменевшие барханы, мутно-белые волны дыбились там и сям, словно гонимые знойным ветром.