Ханс Андерсен: Забытые истории

Мудрец на это хитро улыбнулся и спросил:

– Такой ли уж напрасной была ваша поездка? Разве не вернулись вы домой умудренные опытом?

– Да, – ответил принц, – я уяснил для себя, что счастье и довольство – редкие гости на этом свете.

– А я, – добавила принцесса, – поняла, что для счастья и довольства нужно только одно – просто быть счастливым и довольным!

Тут принц взял ее за руку, и поглядели они друг на друга с такой безграничной любовью! Мудрец же благословил их и сказал:

– Истинный талисман отыскали вы в своих сердцах! Бережно храните его, и тогда злой дух недовольства никогда не будет иметь власти над вами!

Было воскресное утро. Яркое солнышко озаряло комнату и согревало своим теплом, в то время как ласковый, освежающий ветерок струился в открытое окно. А снаружи, где поля и луга были покрыты зеленью и цветами, под голубым Божьим чертогом, звенел ликующий птичий хор. Тогда как веселье и довольство царили в природе повсюду, в доме поселились скорбь и нищета. Даже хозяйка, которая раньше всегда была в хорошем расположении духа, сидела в это утро за завтраком с подавленным видом; в конце концов, она встала, не притронувшись к еде, утерла глаза и направилась к двери.

В самом деле, казалось, будто бы кто-то наложил проклятие на этот дом. Жизнь была так дорога, прокормиться было так трудно, налоги становились все более обременительными, год за годом домашнее хозяйство приходило в упадок все больше и больше, и теперь, наконец, нечего было ожидать кроме нищеты и убогости. Давно уже все это угнетало хозяйкина мужа, который, в сущности, был прилежным, трудолюбивым человеком. Теперь же мысль о будущем приводила его в отчаяние – да, много раз он даже порывался покончить со своим несчастным и безнадежным существованием! Ни слова утешения его добродушной супруги, ни полезный хозяйственный или духовный совет друзей не помогали ему. Все это лишь делало его еще более молчаливым и печальным. Оттого-то легко понять, почему его бедная жена, наконец, тоже утратила свою бодрость духа. Тем не менее, существовала совершенно иная причина ее грусти, которую мы скоро узнаем.

Когда хозяин увидал, что жена его тоже опечалена и собирается выйти из комнаты, он остановил ее и сказал:

– Не пущу до тех пор, пока не расскажешь мне, что с тобою стряслось!

Немного помолчав, она вздохнула и ответила:

– О, дорогой супруг, прошлой ночью мне приснилось, будто Господь умер, и все ангелы провожали его к могиле!

– Как ты можешь верить этакой нелепости! – сказал муж. – Ты ведь знаешь, конечно, что Господь бессмертен!

Доброе лицо жены озарилось счастьем, и она воскликнула, с нежностью сжав обе мужнины руки:

– Значит, наш дорогой Господь-то все еще жив!

– Ну, конечно! – удивился муж. – Как ты могла усомниться в этом!

Супруга устремила на него любящий взор, выражавший доверие, умиротворенность и счастье, обняла и сказала:

– Ах, милый муженек, но если Господь все еще жив, зачем мы не надеемся и не доверяем Ему! Ведь Он пересчитал каждый волосок на наших головах; ни один из них не будет потерян без Его ведома. Он украшает лилиями землю, дает пищу воробушкам и вóронам!

Словно пелена была снята с очей мужа, словно тяжкий груз пал с его сердца от этих слов. Он улыбнулся впервые за долгое время и поблагодарил свою кроткую, благочестивую супругу за хитроумную уловку, к которой она прибегла, чтобы возродить в нем веру в Бога и вернуть надежду.

А в комнате солнышко сверкало на счастливых лицах людей еще дружелюбней, легкий ветерок еще нежнее ласкал их улыбающиеся уста. Птицы же еще громче воспели искреннюю, сердечную хвалу Господу.

Жили на свете два брата. Каждый владел прекрасным наделом земли, и поскольку они были соседями, то частенько хаживали друг к другу в гости и разговаривали о хозяйстве, да о достатке. Один хвалился честностью его работника, другой же – ловкостью своей служанки. У старшего брата был великолепный жеребец, у младшего – красивая кобыла, оба одного цвета и роста. Вот об этих-то животных и заходила каждый раз речь: старший брат хотел купить кобылу младшего, тот же, напротив, не отказался бы от жеребца. Что ж, согласны они были только в том, что оба животных должны принадлежать одному хозяину – но никак не могли договориться между собой.

Однажды, когда в очередной раз речь зашла о жеребце и кобыле, младший брат воскликнул: