Леонид Бондарев - Волшебный дом, или 27 сказок для Пуговки

– Что же такое у тебя случилось, милая девочка?

– У меня жизненная тлагедия! Да! Мальчик из соседнего дома – он… – донеслись всхлипы и сквозь слезы девочка продолжила. – Он вчела сказал, что я вовсе не его невеста-а-а-а!

– Если я тебя простирну, тогда ты не будешь помнить про папу и маму, и даже про свой день рождения. Ты понимаешь это?

– Ничего катастлофичного. Папа и мама напомнят о себе, стоит только не почистить зубы, а когда мне падалят щенка, я пойму, что именины наступили. Зато навсегда забуду этого – гадкого, отвлатительного …..

– Нет, милая, ничего не выйдет. Вам, людям, чтобы забыть, не поможет ни одна стиральная машина. Я скорее застираю тебя до смерти, чем ты хоть что-то забудешь. Так что никакого волшебства не будет.

– Но как же так, тётя-машина? Мне обязательно-обязательно надо забыть… – из девочки полились сопли и слёзы, – моя жизнь тепель – одно большое-е чёлное пятно-о-о-о-о!!!

Машина смотрела, как девочка стучит маленькими ножками по кафельному полу, и невозмутимо перенесла пару ударов маленьких рук.

– За долгие годы стирки я поняла: не бывает в жизни совершенно чёрных пятен. Все они на самом деле состоят из разных оттенков. Наверное, так и у вас, людей. Приглядись к своим воспоминаниям, они же – словно драгоценные камушки. Какой гранью к свету повернёшь, про то и вспомнишь. А граней много. Ты только попробуй.

– Ду-у-у-маешь? – подозрительно посмотрела на машину девочка. – Ну ладно, надо поплобовать. А ведь ты плава, стилательная машина, если подумать, тот мальчик не совсем уж недостоин воспоминаний. С ним вот очень весело иглать в пилатов. И котёнка он с клыши снял. Я пеледумала его забывать. Пусть сам стладает.

Стиральная машина тем временем принялась заниматься тем единственным ремеслом, к которому у неё был несомненный талант, – стирать.

– Кое-кому очень скоро потребуется голубое бальное платье, – пророкотала машина, глядя, как девочка кружится в гостиной перед зеркалом.

В старом, как море и горы, доме у озера жило много диковинных вещей – нож из рисовой бумаги, подставка для розовых лепестков, вечная свечка без фитиля. Но самым экстравагантным даже в этом экстравагантном коллективе считали коричневый чемодан с двумя пряжками, четырьмя кожаными ремешками. Бока чемодана покрывали наклейки со словами – Paris, São Paulo, Roma, Beijing, Lisboa, Johannesburg. Было даже название Droichead Nua. Висевшая на стене кабинета карта мира клялась, что так называют какой-то угол в Ирландии, но ей мало кто верил. Разве видела эта карта столько стран, сколько чемодан?

С каждым годом наклеек становилось всё больше и к тому моменту, когда начинается наша история, их насчитывалось уже восемьдесят четыре. Пока чемодан вместе с хозяевами пребывал в далёких странах, домашние вещи без умолку обсуждали его странствия.

– Вы видели, какие потёртые и грязные эти наклейки. Сразу понятно, наш чемодан видел мир и знает жизнь, как никто другой, – обращалась косметичка к подружке – дамской сумочке. Беседа происходила внутри платяного шкафа, где эта парочка прожила почти всю жизнь.

– Ещё бы. Бесстрашный путешественник, этот чемодан, – кивала замочком сумочка. Платяной шкаф она покидала только однажды, когда её вынесли в зал местной церкви на свадьбу, чтобы полежать в руках у невесты. – Вы знаете, однажды на него напали дикошарые бразильские муравьи.

– О, ужас! Дикошарые?

– Да-да! Именно дикошарые. Муравьёв так прозвали то ли за то, что они дико страшно метали ядовитые шары, то ли за то, что дико быстро крутили эти шары из смертоносной травы в бразильской сельве. Деталей я уже не помню.

– Я бы умерла от страха! И что же?

– Он захлопал их всех своей крышкой! Всех до единого. Такой отчаянный храбрец!

– Я слышал, он как-то даже пересёк Нил вплавь. Это был первый чемодан в мире, которому удалось доплыть до другого берега и не быть съеденным крокодилами, – сообщил портфель. Сам он был из натуральной крокодиловой кожи, что придавало рассказу особый вес.

Разговоры о чемоданных подвигах могли длиться днями: всё равно других занятий у обитателей платяного шкафа было немного. Стихала болтовня ровно в тот момент, когда дверцы открывались, и появлялся сам герой. Чемодан неспешно звенел своими замочками, перебирал ремешками.

– Здравствуйте, – обычно говорил он и затихал. Если кто-то набирался смелости и спрашивал, как прошло новое приключение, чемодан отвечал:

– Да, была пара переделок. При случае расскажу, – после чего погружался в многозначительное молчание.