Леонид Бондарев - Волшебный дом, или 27 сказок для Пуговки

Словом, к моменту, когда начинается наша история, стол все знали только с лучшей – лицевой – стороны столешницы. А вот под стол не заглядывали никогда. Ведь заглядывать туда надо, только если со стола что-то упадёт. Но, как вы понимаете, падение с такого стола было невозможно.

Всё изменилось утром, в четверг, спустя ровно двенадцать минут после завтрака. Стол вдруг почувствовал, как под ним кто-то шуршит и приговаривает:

– Ка-а-кой балшой два-а-алец!

Посмотрев себе под ноги, стол с удивлением обнаружил там светловолосую девочку.

– Я никакой не два-а-а-лец. Я потомственный стол.

– Не-е-е-е! Ты два-а-а-алец! Балшой, кла-а-асивый! – сообщила девочка столу с таким видом, будто он не замечает само собой разумеющихся вещей.

– Дворец?

– Ага. Ты мой два-а-алец! А я – плинцесса! – сказала девочка и с очень озабоченным видом начала рассаживать под столом игрушки.

Стол был в замешательстве. Его можно понять. Ни в каких инструкциях такая ситуация не значилась. Что делать?! Подпрыгнуть? Стоять смирно? Тем временем девочка завернулась в плед, затащила под стол коробку из-под мороженого и уселась на неё.

– Что это ты устроила?

– Это мой тлон! У плинцессы сегда есть тлон и матия, да-да.

– Здесь не место для тронов маленьких, пусть и светловолосых, девочек – даже в мантии. Им место в детской или в саду, детском, кажется, – сказал стол сам себе, но почему-то вслух. Девочка была другого мнения.

– В саду ску-у-у-учна. А ты ва-а-алшебний два-а-лец. Патаму что говолишь. И кла-а-асивый.

Стол вдруг почувствовал, что ему нравится быть волшебным дворцом, хотя ни в какие правила это не укладывалось. «Побуду немного, авось уйдет, но всё равно необходимо призвать её хоть к какому-то порядку, может быть, тогда опомнится», – подумал стол и учтиво спросил:

– Уважаемая принцесса, если я – волшебный дворец, где же мои дворцовые стены?

– Ой, стены-ы-ы. Ты плав, двалец, – девочка потянула скатерть с угла стола до самого пола. Под столом потемнело. Свесившиеся концы скатерти меньше всего походили на гобелены королевского замка, но девочка была довольна проделанной работой.

– Вот. А тута окна, поэтому светло, – указала девочка на не занавешенные скатертью стороны.

Недавно от такой наглости стол лишился бы рассудка на полгода, но теперь отчего-то не сильно переживал. «Какая нахалка, но наверху ничего не пострадало», – успокоил он себя.

Девочка снова уселась на картонную коробку из-под мороженого. Она засунула в рот палец и через минуту решительно произнесла:

– Двалец, лаз ты валшебный, ласказы сказку. Ну, пазалу-у-уста-а, а?

Такого коварного удара стол ожидал меньше всего. Он вообще не представлял, как это – рассказать сказку. Вот если бы попросили рассказать, как должны стоять тарелки, почему вилки и ложки раскладывают так, а не иначе… А сказка? «Ладно, представлю, что это инструкция, но только про какой-то там дворец», – подумал стол и начал.

– Жил-был дворец. И было у него четырнадцать залов, восемь галерей и тридцать две комнаты. Самый большой зал был из белого, как сахар, мрамора с зелёными, как авокадо, гобеленами. В нём было двенадцать стульев, все как один – абсолютно волшебные.

– С киточками? – тихо спросила малолетняя слушательница.

– Разумеется, с кисточками. Восьми оттенков, и каждая отвечала за своё волшебство. Первая – за то, чтобы стул скакал, вторая – чтобы он всегда был чистым…

С каждой новой подробностью глаза девочки раскрывались всё больше, она восхищённо глядела по сторонам. Потом взяла на руки несуразного плюшевого медведя и сказала ему:

– Мишка, гляди, ка-а-а-кая сказка воклук. У миня такой никада не было. Спасиба, двалец.

Стол к тому времени покончил с описанием напряжённых отношений между второй и третьей залами дворца. Он вошёл во вкус и был уже готов сообщить про особенности жизни сиреневой и розовой комнат. В этом момент девочка вскочила и закричала:

– Лаз двалец такой башой и валшебный, – будит бал! – она расставила игрушки парами, сама взяла на руки медведя и начала кружиться в центре, потом рассмеялась чему-то и убежала.

Стол поймал себя на мысли, что отчасти верит, будто он и вправду дворец, и ждёт, когда снова можно будет сочинять сказку.

С той поры девочка и стол встречались почти каждый день. Стол был уже не только дворцом. Иногда – пещерой с сокровищами: тогда надо было перечислить все двадцать восемь видов изумрудов и рассказать, при каких обстоятельствах каждый попал в пещеру. Иногда девочка превращала пространство под столом в магазин, сама становилась «пладавцом», а медведю отводила роль главного покупателя. Так продолжалось несколько лет. Девочка уже с трудом помещалась под столешницей, давно научилась верно произносить слова «дворец» и даже «астролябия»… А потом и вовсе перестала приходить.