Вильям Козлов: Мальчишка с собакой

— Ко мне! — кричал Женя. — Кому говорю?! Ко мне!

Орион нехотя вернулся. Женя выхватил из его рта мокрые Мишкины трусы и протянул мне.

— Зачем вырывался? — сказал он. — Орион ведь не знает, что он нарочно. Он спасал, а утопающие не вырываются…

Я с восхищением смотрел на пса, который бегал вокруг меня и лаял. Его интересовали Мишкины трусы. Брызги от шерсти летели во все стороны.

— Ай да пес! — сказал я.

Мне хотелось погладить Ориона, но тут я вспомнил про Мишку, который голый и злой сидит в кустах. Я побежал к нему.

— Я ничего не видела, честное слово! — крикнула вслед Наташка, давясь от смеха.

Я нашел Мишку в самой гуще ольшаника и отдал трусы. Не глядя на меня, он выжал их и надел. Ноги и бока были оцарапаны. Это когда он продирался сквозь кусты.

— Ушли они? — спросил он.

— Ну ты и драпал… — улыбаясь, сказал я. Уж очень вид у Мишки был потешный.

— Может быть, мне теперь утопиться?

— Наташка говорит, что ничего не видела, — сказал я.

— Драться, — сказал Мишка. — Только драться. Не на жизнь, а на смерть!

На следующий день я отправился к дому тети Марьи с не очень-то приятным поручением. Я должен был передать Жене, что Мишка хочет с ним драться.

Сегодня вечером возле поваленной березы. Мишка сказал, что только кровью можно смыть этот позор.

У калитки я остановился. Откроешь, а Орион как налетит… Женю я увидел на крыше. Он стоял на самой кромке и готовился прыгнуть. Я услышал глухой удар о землю. Орион радостно приветствовал его внизу. Женя поднялся с земли — он не удержался на ногах — и увидел меня.

— Заходи! — крикнул он.

Я подошел к стене и посмотрел вверх: высоко. Метра три будет. Женя подошел к жердине, вбитой посередине лужайки, и, ухватившись одной рукой, стал кружиться вокруг. Он долго кружился, мне даже надоело смотреть на него. Когда он отпустил жердь, то глаза его косили, он пошатывался.

— Это зарядка такая, что ли? — спросил я.

— Тренировка, — не сразу ответил Женя. — Попробуй!

Я подошел к жердине и несколько раз неловко крутнулся вокруг нее.

— Вот так надо, — отстранил меня Женя.

И показал, как нужно обхватывать жердину рукой.

— Видел, сколько раз я крутнулся? Сто восемьдесят, — сказал он. А ты тридцать витков сделаешь и — с катушек долой…

— Это мы еще посмотрим…

Я крутнулся ровно тридцать раз и отпустил жердь. Какая-то непонятная сила поволокла меня в сторону, крыша дома задралась, и я шлепнулся на траву. Попробовал встать и снова упал.

Женя стоял рядом и, хлопая себя руками по голым ляжкам, хохотал.

— А как же они на центрифуге? А на кувыркающемся кресле? А в барокамере? — говорил он.

Когда мир перестал вращаться вокруг меня, я наконец встал и посмотрел на него.

— Какая еще центрифуга? — спросил я.

Он взял газету, которая лежала на садовой скамейке, и стал просматривать. Потом взглянул на меня и со вздохом сказал:

— Все нет сообщения…

— Сообщения? Он сложил газету и бросил на траву.

— Ну, например, о запуске космонавтов…

— Давно не запускали, — сказал я.

— Запустят.

— На Марс?

— Может быть, и на Марс… Теперь он на очереди.

— Скорее бы, — сказал я. — На Марс запустят — тогда и на другие планеты полетят.

— Думаешь, так-то просто? Каждая планета — это загадка. Вот изучат планеты автоматические станции, а тогда и человек полетит, чтобы наверняка.

— Ладно, хватит про космос, — сказал я. — Вот что, Мишка вызывает тебя драться, понял?

— Может, и так получится, — продолжал он, — прилетит космонавт на планету, а на землю не сможет вернуться… И будет жить там, пока за ним не прилетят другие… Ты только подумай: человек на таинственной планете! Он живет там и смотрит на Землю. Ждет, когда за ним прилетят. А на Земле его ждут… Жена, дети.

— Будешь драться? — спросил я.

— Драться? — взглянул на меня Женя. — С Мишей? Если он хочет, пожалуйста… А из-за чего мы должны драться?

— Вам виднее, — сказал я. — Мне велено передать.

И объяснил ему, что драться они будут вечером, у поваленной березы. Мы с ним забрались на крышу, и я показал ему березу. Она издали видна. Одна половина из земли торчит, а другая рядом валяется. Еще весной молния ударила в березу.

— Не забудь, — сказал я. — Вечером.

— Ладно, приду, — сказал он и улыбнулся. — А ты, значит, секундант?

Что такое «секундант», я не знал, а спросить постеснялся. Потом у Мишки спросил, и он мне уверенно объяснил, что секундант — это человек с часами. Он с Женей будет драться, а я должен смотреть на часы и засекать время.