Галина Галахова - Кеворка-небожитель

— Какая разница!

Владик обернулся и налетел на опрокинутый стул, от изумления брови у него высоко подпрыгнули.

— Огромная… черт, а где стол? Наталья, что за дела? Это же — форменное безобразие! — закричал он.

— Сегодня, Владик, у нас, не черт, а… — прошептала Наташа и на всякий пожарный случай полезла под стол, чтобы отсидеться там до лучших времен, и наткнулась на авторучку, и обрадованно воскликнула:

— Да это же, Владик, твоя авторучка, она все и натворила!

Медленно и неохотно выпадала Наташа из недавних странных событий. Такое с ней случалось не раз после кукольного театра или мультфильмов, где все не так, как есть, а — как-то совсем уж по-другому.

Владик пытался сохранить серьезность, однако надолго его нехватило.

— А вот это уже, моя дорогая, называется преувеличением, да еще каким! — Он рассмеялся и всей своей тяжестью вместе с тяжелым фотоувеличителем рухнул на стол, ударившись животом об угол стола, откуда свисала мокрая скатерть, и холодные капли воды потекли ему на ноги. — О, черт, угол какой острый, и зачем только делают такие столы, остолопы! — Он сморщился и начал растирать живот ладонью.

Наташа высунулась из-под стола, горестно всплеснув руками.

— Владик не верит мне — кто же тогда мне поверит?

На плечах у нее вздулись рукава-фонарики голубого шелкового платья, из которого она давно уже выросла, но все никак не хотела с ним расстаться — его сшила мама.

— Ну, скажу я тебе, понаделала ты тут черт знает что и напридумывала бог весть…

— Я? Понаделала? Напридумывала? Да я совсем даже не знаю этого… Гвадария… Эрррумия! Нет, ты мне, пожалуйста, сам все объясни. Он, что ли, ворона?

Владик весело хмыкнул.

— Нет, Наталья, с тобой не соскучишься. Хорошенькое дело — до чертиков насмотрелась своих мультяшек, а мне — объясняй. Нет, так дело у нас не пойдет… хотя постой-постой: Эрумий… где-то я, помнится…

Наташа не дала ему вспомнить.

— Владик, да честное-пречестное это не я — а твоя авторучка, она букву «А» не хотела писать. А потом Витю с Чапой, Кеворку и Киму с Аленькой взяла и нарисовала. И очень даже похоже — я же так не умею! Они были там… живые, ну как мы с тобой сейчас… И цвет у них был… всевозможный… — Наташа покрутила авторучку, как будто впервые увидела ее. — Ой, а я же тогда — какого цвета буду? Тут только желтый остался… желтой быть не хочу…

— О чем ты? Какие рисунки? Ну где хоть один — дай, покажи мне. Я хочу посмотреть.

Владик присел на корточки и заглянул под стол. И увидел он Наташу совсем-совсем от себя близко и под таким неожиданным для себя углом, под каким никогда прежде ему не удавалось ее видеть, и сердце у него сжалось при мысли — какая она еще совсем-совсем маленькая.

Наташа из-под стола потянулась к листу бумаги, который лежал на диване и начала его разглядывать со всех сторон. — Ой, да где ж они все? Только что ведь здесь были, а теперь — весь лист закаряканный-замаляканный. Куда-то они с него все подевались… — Она растерянно развела руками и снова спряталась под стол. — Куда?!

— Да это же мой черновик! — Владик выхватил из ее рук исписанный с одной стороны и много раз перечеркнутый лист бумаги. — Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не рылась у меня на столе! Я тебе запрещаю это делать. Наталья, ты меня слышишь? Может быть, я что-то важное пишу. К тому же Эрумий… он, может быть, мой будущий герой, а никакая не ворона, понятно?!

— Мне было скууучно…

— Скучно, знаешь, бывает кому?

— А, может быть, я хочу быть тем… сама знаю, что глупая, и желтой тоже не буду… не люблю желтого… — И она расплакалась.

Он выудил ее из-под стола, поднял на руки, крепко прижал к себе. Сердце у нее трепыхалось, как заячий хвост.

— Желтый… по-моему, цвет надежды или мечты, а может, и ревности. Я точно не помню. — Он хотел ее как-нибудь успокоить. — Ты, например, о чем сейчас мечтаешь?

— О ма…

Он резко поставил ее на пол и судорожно начал за все хвататься, тыкаться во все углы — заниматься уборкой.

Пока прибирался, он думал о Неле — он познакомился с ней две недели назад в автобусе и всю ту неделю и эту всю бегал к ней на свидания, для чего пораньше загонял Наташу спать и брал с нее клятвенное обещание, что она быстро сейчас уснет без всяких сказок на ночь, а то ему пора на ночное дежурство, денег надо заработать на лето, на их будущую поездку на Кавказ. Наташа бредила этой поездкой. Они гуляли с Нелей до утра, и он много раз ее фотографировал у памятников глухой старины и звонкой современности.