Вальдемар Бонзельс: Приключения пчёлки Майи

— Но откуда вы все это знаете? — пробормотала взволнованная Майя.

— Через некоторое время, когда мальчику захотелось есть, он полез в карман за репой и при этом выбросил лягушку и моего брата. Я услышала его стоны и нашла их обоих рядышком на траве. Но увы! Было уже слишком поздно! Мне удалось только выслушать от брата все, что я вам только что рассказала. После чего он обнял меня, поцеловал и, без жалоб и слез, как истинный герой, тихо скончался… Когда прекратилось предсмертное колебание его смятых крылышек, я закрыла ему глаза, покрыло его тело дубовыми листьями, а в холмик, на котором он лежал, воткнула голубой цветочек, чтобы он завял в честь покойника на его могилке. "Прощай, сказала я, — спи спокойно, братец!" — и улетела навстречу двум огненным солнцам… К вечеру, как вы знаете, их всегда два: одно на небе, а другое — в озере… Можете себе представить, как тяжело и грустно мне было тогда!.. А с вами случалось что-либо подобное? Расскажите, если было…

— Нет, — ответила Майя. — До сих пор я была вполне счастлива.

— Ну, можете благодарить Бога! — разочарованно произнесла Шнука.

Майя спросила про лягушку.

— О! Она умерла смертью, которую заслужила. Ведь жестокость ее дошла до того, что лягушка грозила умирающему!.. Квакша пыталась было убежать, но так как нога у нее была сломана, то она лишь подскакивала на одном месте. Это было так смешно! "Ну, в таком-то виде тебя сразу поймает аист!" — сказала я ей и улетела.

— Бедная лягушка! — прошептала пчелка.

— Ну, знаете, это уж слишком! — возмутилась стрекоза. — Жалеть квакушку! Это значит рыть себе самой яму! Смотрю я на вас и думаю: совсем-то вы неразумное существо!

— Может быть, — согласилась Майя. — Но я не могу видеть чужие страдания, не могу даже просто слушать о них.

— Это все от вашей молодости, — утешила ее Шнука. — Вы еще многому научитесь, дорогая моя… Но пора мне на солнышко, здесь слишком прохладно. Прощайте!

Стрекоза вспорхнула и засверкала тысячью искорок, какими блещут драгоценные камни. Через зеленый тростник она полетела над поверхностью воды, и Майя слышала, как она запела. В песне было что-то сладостно-печальное, и пчелке сделалось и грустно, и радостно на душе.

— Слышишь, стрекоза поет, — сказал белый мотылек своей подруге.

Они пронеслись мимо пчелки и исчезли в синеве солнечного дня.

Тогда и Майя расправила крылышки, простилась тихим жужжанием с серебряной гладью озера и полетела к берегу.

На другое утро Майя проснулась в бутоне голубого колокольчика, который еще не успел раскрыться на день. Она услышала в воздухе какой-то однообразный шум и почувствовала равномерные колебания цветка — словно кто-то его слегка пошатывал. К ней доносился влажный запах травы и земли. Было прохладно.

Майя поела немного цветочной пыльцы, привела себя в порядок и осторожно, шаг за шагом, подползла к лепесткам цветка и выглянула наружу. Шел мелкий свежий дождь, тихо шумевший и покрывающий все вокруг миллионами серебристых жемчужин, которые катились по листьям вниз и сгибали своей тяжестью тонкие стебельки.

С величайшим изумлением смотрела пчелка на это изменение в знакомой картине. Ведь это был первый в ее жизни дождь! Несмотря на то, что он ей понравился, она все же была озабочена — Кассандра предостерегала никогда не вылетать в ненастную погоду. Майя понимала, что под дождем трудно двигать крылышками. Кроме того, ей было холодно, и она с тоской думала о ярком солнечном сиянии, приносящем с собой радость и беззаботное веселье.

Было еще очень рано, и жизнь внизу, в траве, только пробуждалась. Майя была хорошо скрыта в своем голубом убежище и могла спокойно наблюдать за просыпающимся миром. То, что она увидела, заставило ее забыть на минуту и тоску по родному дому, которая нет-нет да забиралась к ней в душу, и собственные утренние заботы. Было так занятно следить из своего укромного уголка за тем, что происходило в чаще стеблей. Но вскоре мысли пчелки снова вернулись к покинутому улью, где так уютно и безопасно, где все горой стоят друг за друга. Она представляла себе, как в этот дождливый день пчелы сидят там рядышком, довольные неожиданным отдыхом; одни исправляют ячейки, другие кормят личинок. Как известно, в ненастную погоду в улье делать почти нечего. Лишь изредка вылетают разведчики, чтобы узнать — не прекратился ли дождь, не переменился ли ветер. Царица расхаживает по всем этажам улья, за всем следит, все пробует, кого похвалит, кому выразит неудовольствие, положит то тут, то там яичко. Все счастливы услышать от нее ласковое слово. Иногда она гладит по головкам молодых пчел, только что начавших работать, и расспрашивает об их впечатлениях.