Вальдемар Бонзельс: Приключения пчёлки Майи

Сказав эти слова, Ифи с удивительной быстротой, словно ее унес ветер, скрылась в пещере. Майе трудно было бы поверить прежде, что живое существо может так стремительно двигаться.

Курт, словно забывшийся от конфуза, уставился на вход в норку. При этом у него был такой глупый вид, что пчелка не смогла удержаться от смеха.

Но жук наконец пришел в себя и недовольно потряс своей маленькой круглой головкой. Усики его печально опустились, как смоченное дождем опахало.

— В наше время, — вздохнул он, — не ценят ни хороший характер, ни солидный образ жизни. Ифи бессердечна. До сих пор я сам себе не решался в этом признаться, а теперь вижу, что это — факт. Но если она не могла стать моей подругой по влечению сердца, то что мешало ей сделать это хотя бы по расчету?

Майя заметила, что, произнося свою выстраданную речь, он уронил слезу, и ей стало его жаль.

Но вдруг Курт оживился. Он перестал плакать и осторожно перебрался за кучку земли, которую его приятельница набросала, вероятно, при устройстве своего жилища. По траве полз небольшой красноватый дождевой червяк. Пчелку удивил его способ передвижения: червяк то вытягивался в струнку, то съеживался и становился опять толстым. Его туловище состояло из нежных колец, беззвучно двигавшихся вперед. Майя страшно испугалась, когда жук, выступив неожиданно из-за холмика, за которым он прятался, схватил червяка и разорвал его на две части. Не обращая внимания на отчаянные судорожные извороты обеих половинок, он принялся за одну из них.

— Потерпи, потерпи, — бормотал Курт, — сейчас будет конец!

Но вдруг он опять вспомнил, должно быть, о навеки утерянной Ифи, и крупные слезы снова потекли по его щекам.

Пчелке было его очень жаль. "Как много в мире неприятностей!" подумала она. Вдруг, к своему величайшему изумлению, Майя увидела, что вторая половинка червяка, о которой Курт, охваченный печалью, позабыл, стала быстро удаляться.

— Кто бы мог поверить в такое! — с удивлением воскликнула Майя, да так громко, что жук внизу услышал и начал озираться.

— Прочь с дороги! — заорал он вдруг.

— Да ведь я сижу здесь и вовсе не стою на вашем пути! — возразила пчелка.

— А где же вы сидите? — спросил Курт, все еще не обнаружив собеседницу. — Куда вы запрятались?

— Я над вами, в чашечке цветка, — ответила Майя.

— Разве что! — сказал жук. — Но я ведь не кузнечик и не могу подпрыгнуть, чтобы увидеть вас… Почему вы крикнули?

— Так ведь половинка вашего червяка убегает! — сказала пчелка.

— Да, верно, — произнес Курт, следя за беглецом. — Эти твари удивительно подвижны. Но не беда: у меня сегодня нет аппетита.

И он бросил вторую половину червяка, которую еще держал в руках. Подобно первой, и она пустилась удирать, но в противоположную сторону.

Майя все никак не могла прийти в себя от изумления, но жуку этот образ действия червей был, по-видимому, хорошо знаком.

— Не подумайте, пожалуйста, что я всегда питаюсь этой гадостью, заметил он. — Не везде можно найти розы.

— Покажите, по крайней мере, этому несчастному, куда убежала его первая половинка, — взволнованно попросила пчелка.

Курт задумчиво покачал головой и сказал:

— Не следует снова соединять тех, кого разлучает судьба… Кто вы? добавил он, помолчав.

— Меня зовут Майя. Я — пчела.

— Очень приятно, — заявил Курт. — Я ничего не имею против пчел. Но зачем вы там сидите? Ведь пчелы, кажется, больше всего любят летать. Давно вы тут?

— Я здесь ночевала.

— Вот как, — произнес подозрительным тоном жук. — Надеюсь, вы хорошо спали? Вы только что проснулись?

Майя заметила неудовольствие Курта, которому было неприятно, что его разговор с Ифи мог быть подслушан. Не желая огорчать жука, пчелка утвердительно кивнула головой.

Жук бегал во все стороны, стараясь найти местечко, откуда он мог бы взглянуть наверх.

— Погодите, — обрадовался он, — вот я вскарабкаюсь на стебелек травы и посмотрю на вас. А вы взгляните тогда на меня. Ладно?

— Мне это будет очень приятно, — вежливо ответила Майя.

Курт нашел подходящее растение, и пчелка хорошо разглядела жука, когда тот встал на задние лапки и поднял к ней голову. Он показался ей довольно милым и приветливым, хотя был уже немолод и имел некрасивые, слишком толстые щеки. Он поклонился, причем стебелек под ним сильно закачался.

— Курт, из семьи бронзовок, — представился он.

Маленькая Майя, уже зная, что Курт — навозный жук, посмеялась в душе над ним. Но, не желая его огорчать, она промолчала.