Эрих Кестнер: Кнопка и Антон

----

* Лампа для загара

** Цеппелин, Фердинанд (1838-1917) - конструктор дирижаблей.

----

Кнопка обсыпала пудрой собачью мордочку и Пифке с омерзением уставился в зеркало. Парикмахер, господин Хабекус, давно забыл, что ему надо стричь Антона, а тот так и трясся от удовольствия и хохота. Кнопка же, напротив, была убийственно серьезна. И для разнообразия принялась вслух читать все, что было написано на табличках и плакатах, развешанных в парикмахерской. Иногда она нарочно путала тексты.

- Используйте крепкие новые прически. В моей парикмахерской вы получите все специальные призы за оригинальные статьи, если вы довольны обслуживанием, скажите об этом своим знакомым, здесь можно проколоть уши, если вы недовольны, скажите об этом мне, с лысинами покончено, последний крик моды, по воскресеньям открыто с 8 до 10, господа, старайтесь стричься в будние дни, мозоли перед употреблением следует продезинфицировать, бритвы - это ненужные муки, берегитесь зубных камней...

Она читала всю эту белиберду монотонно, нараспев, словно декламировала стихи.

Пифке, смертельно уставший, зевнул, свернулся клубочком и задремал.

- Девчонка - первый сорт, вы не находите? - спросил Антон господина Хабекуса.

- Нет уж, благодарю покорно! - отвечал парикмахер. - Еще два таких дня, и я начну видеть чертей.

Наконец, он взял себя в руки и снова защелкал ножницами. Ему хотелось как можно скорее покончить со стрижкой, чтобы избавиться от несносной девчонки. У него были слабые нервы.

Тут заявился еще один клиент, толстяк в белом фартуке мясника.

- Минутку, господин Бульрих, - сказал ему парикмахер.

Антон напряженно всматривался в зеркало, чтобы ничего не упустить. Мясник кивнул и опустился в соседнее кресло. Кнопка немедленно взялась за него.

- Милый господин Бульрих, - обратилась она к толстяку, - вы умеете петь?

Мясник приосанился, смущенно покрутил толстыми как сосиски пальцами и покачал головой.

- О, какая жалость! - проговорила Кнопка. - А то бы мы вдвоем спели что-нибудь такое, красивое, в четыре голоса. Ну, а хотя бы стихотворение вы можете прочитать? "Кто твой хозяин, дивный лес?" или "Погребен в земле сырой"?

Господин Бульрих снова покачал головой и скосил глаза на газету, висевшую на крючке. Но взять ее в руки не решился.

- Теперь последний вопрос, - не унималась Кнопка, - вы умеете делать стойку на руках?

- Нет, - решительно и твердо ответил господин Бульрих.

- Нет? - озабоченно переспросила Кнопка. - Вы на меня не обижайтесь, но с таким отсутствием всяких талантов я сталкиваюсь впервые в жизни!

И повернувшись спиной к бесталанному мяснику, она подошла к помиравшему от беззвучного смеха Антону.

- Вот они, эти взрослые, - сказала она своему другу. - Мы должны все уметь, считать, петь, вовремя ложиться спать и кувыркаться, а они сами во всем этом ни в зуб ногой! А кстати, у меня зуб шатается, хочешь посмотреть?

Она широко открыла рот и кончиком языка дотронулась до шатающегося зуба.

- Надо его выдрать, - сказал Антон. - Берешь крученую нитку, делаешь петельку вокруг зуба, другой конец привязываешь к дверной ручке, а потом быстро открываешь дверь. Раз и готово!

- Какой же ты молодец, Антон! - восхитилась Кнопка и одобрительно похлопала его по плечу. - А черную или белую?

- Что? - не понял Антон.

- Нитку!

- Белую, - сказал Антон.

- Ладно, я еще подумаю, - решила Кнопка. - Вы скоро закончите, господин Хабекус?

- Скоро, - отвечал парикмахер. Затем, повернувшись к господину Бульриху, заметил: - Трудный ребенок эта девочка, вы согласны?

На улице Кнопка, схватив Антона за руку, спросила:

- Это было ужасно, да?

- Это было здорово! - сказал он. - Только в другой раз я тебя с собой не возьму.

- Только попробуй! - оскорбилась Кнопка и выпустила его руку.

Они были уже возле моста Вейдендамм. Кнопка беседовала с Пифке, но долго вынести молчание Антона она не могла.

- А чем вообще-то больна твоя мама? - спросила она.

- У нее что-то выросло внутри. Ее положили в больницу и вырезали эту штуку. Я каждый день ее там навещал. Господи, как же она ужасно выглядела, худющая и желтая-прежелтая. А сейчас она уже две недели дома лежит. Ей теперь лучше. В больнице сестры были очень добры ко мне, наверное, думали, что мама умрет.

- А что же у нее такое выросло? - спросила Кнопка, - Растение, что ли, с листочками, цветочками и в глиняном горшке, да? Может, она по ошибке что-то проглотила?

- Конечно нет, я бы знал, - сказал Антон. - Нет, просто что-то выросло внутри. Само по себе.