Юрий Томин: Борька, я и невидимка

А Костя, собачий сын Костя Шмель, если не умом, то чутьем понимает это. Он опускает глаза, будто ему и в самом деле стыдно. Он переступает с ноги на ногу и чуть наклоняет голову, будто и вправду чувствует себя неловко.

— Я обещаю, Вера Аркадьевна. — Он степенно идет к двери, оборачивается. — Спасибо, Вера Аркадьевна, — произносит Костя, вроде бы и некстати, а на самом деле так кстати, что Вера Аркадьевна только машет рукой и уже больше ничего не говорит.

Дверь открывается и закрывается. Сине-белая табличка остается за спиной. Звенит звонок.

Костя идет по скрипучему коридору, лихо печатая шаг. На лестнице он ложится животом на перила и мчится вниз, грохоча ботинками по мраморным ступеням.

Он вбегает в буфет, где уже выстроилась ребячья очередь.

— Алё! Вы на Марс? — орет он. — Кто последний — я первый! Вчера занимал! — и с разбегу вклинивается в очередь.

Сегодня после уроков в класс прибежал Владик — наш вожатый из восьмого «Г». Он спортсмен и очень подвижный. Даже когда он стоит, то кажется, что все равно бегает. Вообще-то он — ничего, потому что никому не дает никаких поручений. Заглянет в дверь, спросит:

«Ну, как дела?»

Ему отвечают:

«Так себе».

«Хорошо!»

«Плохо».

А Владик скажет:

«Ну и молодцы. Жми дальше», — и опять убежит.

Но сегодня Владик убежал не сразу. Мы уже расходились, но Владик загородил дверь и сказал, чтобы мы остались.

Я спросил:

— А зачем?

— А затем, что вы не ведете никакой работы и мне из-за вас влетело.

— А зачем вести работу?

— Потому что вы пионеры.

— А зачем мы пионеры?

— Ты что, ненормальный? — сказал Владик.

А я снова сказал:

— Зачем ненормальный?

Я уж знаю: если все время задавать один и тот же вопрос, то можно разозлить любого человека. Вообще-то Владик — ничего, но мне просто интересно, что я могу разозлить кого хочешь.

Владик, конечно, разозлился.

— Тебя, Шмель, — сказал он, — сегодня опять выгнали из класса, можешь и сейчас уходить.

— Могу? — спросил я.

— Можешь!

— А остаться могу?

— Как хочешь.

— А уйти тоже могу? — снова спросил я.

Тут Владик покраснел. Он сжал кулаки. И ребята перестали смеяться. Ну, и я замолчал.

— Так, значит, ребята, — сказал Владик, — нужно чего-нибудь придумать. А то у вас пионерская работа отстает. Я, как вожатый, за вас отвечаю, а у меня и без вас дел хватает. Даже сегодня — соревнование. Давайте думать быстрее.

Ребята помолчали, помолчали, потом Алик Летицкий предложил:

— Давайте бумагу собирать.

— Нет, лучше железо, — сказал Мишка Летицкий.

Алик и Мишка — близнецы. Они просто терпеть не могут, что похожи друг на друга. Им надоело, что их все время путают. Поэтому они всегда спорят и даже в школу ходят по разным улицам.

Владик обрадовался:

— Очень хорошо. Давайте — бумагу. Знаете, сколько из нее тетрадей можно сделать?

— Лучше железо. Бумагу уже собирали, — возразил Мишка.

— Железо тоже хорошо, — согласился Владик. — Стране очень нужно железо. Вот… А у меня сегодня соревнование. Давайте решать быстрее. Все равно собирать чего-нибудь нужно.

— А ты лучше помолчи, — повернулся Мишка к Алику. — Железо тоже собирали.

— Не стоит спорить, ребята, — сказал Владик. Он все время бегал вдоль доски и поглядывал на часы. — Какая разница, чего собирать? Пускай половина собирает бумагу, половина — железо. А потом подведем итоги. Договорились?

Я сидел и думал: ничего мы не договорились. Мне-то все равно: хоть железо, хоть бумагу, хоть Исаакиевский собор. Конечно, потом ребята будут говорить, что я не активный. А учителя говорят, что я даже слишком активный. Тут не разберешь. Если все пойдут — и я пойду. А не пойдут — и я не пойду. Или можно еще так: все пойдут, а я — нет. Или так: все — нет, а я пойду.

В общем, пока я думал, встал Борька Таланов.

— Знаешь, Владик, — сказал Борька, — а может, лучше сделать антенну?

— Какую антенну?

— Такую… Телевизионную, направленную. Чтобы можно было принимать разные города. Москву, например, или Киев…

— И Африку? — спросила Вика Данилова.

— Африку — не знаю. А Лондон или Париж — может быть. Я читал, что даже на обыкновенной принимают. Случайно. Только антенна должна быть специальная… — начал было Борька, но Владик его перебил:

— Вот и хорошо, Боря. Здорово придумал! Насчет Парижа вы тут сами разберетесь. А я побегу. Только вы мне потом покажите, когда сделаете. Ладно? — И Владик убежал.

Ребята обступили Борьку: