Алексей Кожевников: Книга былей и небылиц про медведей и медведиц

Губы, ягоды беру

У медведя на бору.

Медведь-костыль

На печи застыл.

Передохнули и снова:

Губы, ягоды беру...

[Губы - грибы]

Недолго погодя в сторожке открылась дверь, и на крылечке появился обходчик, истый человек и солдат в шинели. Ничего медвежьего в нем не было. Деревянную ногу до земли прикрывала штанина. Увидев наше недоумение, Ванька шепнул:

- Он же оборотень.

Обходчик неловко спустился с крылечка и, раздвигая густой малинник, пошел медленно на нашу песню. Тогда мы примолкли, потихоньку переменили место и оттуда грянули снова. Потом пела другая группа, беруны, а певуны собирали малину. И так менялись несколько раз. Обходчик наконец устал шарахаться в густом малиннике, обругал нас: - Чтоб вам, дьяволята, не было жизни ни в этом, ни в том свете! - и вернулся в сторожку.

Судя по голосу и резкой нескладной походке, он был так обозлен, что попадись кто-то из нас в руки ему, он, пожалуй, растоптал бы его своей деревянной ногой.

Мы вернулись домой с туесами, полными малины, и с сердцами, полными глупого торжества. Через день, когда назрела новая малина, мы опять явились к сторожке. Все делали, как накануне, пели, собирали, менялись. А обходчик почему-то не показывался. И вдруг кто-то сцапал меня сзади за шиворот, поднял выше своей головы и крикнул:

- А-га, попался, постреленыш! Вот шмякну тебя об пенек. Мы были среди выруба, кругом стояло множество пней.

Я завизжал, как поросенок под ножом. Все мои товарищи прыснули из малинника в лесную чащобу.

- Кто они, твои? - спросил обходчик про убежавших.

- Да, мои товарищи.

- Чего ты водишься с такими!..

- С какими?

- Бросили тебя на мой произвол. А если я впрямь шмякну тебя?

- Дяденька, не надо. Отпусти!

- Ладно, не шмякну, но не отпущу. - И он осторожно поставил меня наземь.

- А куда денешь?

- Сведу к отцу с матерью.

- Я добегу один.

- Нет уж, со мной надежней будет. - Он ухватил меня крепко за руку и повел к дороге.

По пути расспрашивал, откуда я, как зовут. Я назвался:

- Шкалик, Еж, Шпын.

- Это не имена, а собачьи клички. Ты не морочь меня.

- Я не морочу. Шкаликом зовут за малый рост, Ежом и Шпыном - за густущие, стоячие волосы.

Он потрогал мои волосы и похвалил:

- Верно сказано. А чей ты? Я назвал отца.

- Как же оно так, отец - первый человек в деревне, а ты на чужую малину польстился? Нехорошо это, ох, нехорошо!

- Малина не твоя, сама выросла, - сказал я.

- И моя. Я поливаю, подвязываю, обрезаю ее. Зачем тебе моя малина, своей нет, что ли?

- Есть, много. Только ребята говорят, что все чужое - огурцы, репа, ягоды - слаще своего.

- Неверно. Наоборот, самое сладкое свое, от своих рук. Попробуй посади, в земли) положи навозу, полей - язык откусишь.

Когда обходчик ввел меня в нашу избу, там обедали. Он поерошил мне шпын и спросил:

- Ваш парень?

- Опять чего-то напрокудил? - всполошилась мама. Но обходчик успокоил ее:

- Нет, нет. Все ладно, все хорошо, даже малинки набрал родителям. Только заплутался немножко, не туда забрел, пришлось выводить.

Страшный зверь медведь в обличье искалеченного солдата, каким считал я сторожа по своей детской глупости и доверчивости, обернулся для меня в добрейшего человека.

Мне стало стыдно-стыдно... Этот давний детский стыд потом удержал меня в жизни от многих нехороших поступков.

МЕДВЕДЬ-ПЧЕЛОВОД

Почти у каждого человека есть любимое, вернее сказать, навязчивое словечко. У меня, например, слово "Да". Поздороваюсь с кем-либо или попрощаюсь, расскажу ли что-то, а потом, через секунду, добавлю совершенно ненужное "Да-а".

Мой дед Федот Потапыч был в плену у словечка "Ужо". И оно украсило его как пожизненная кличка: дед Ужо, Федот Ужо.

Наряду с хлебопашеством он занимался еще пчеловодством. Было оно у дедушки изо всех дел самым хлопотливым и невыгодным.

- Чего ж ты занимаешься им?! - дивились соседи. Федот отвечал:

- Охота ужо пуще неволи. Любовь ужо сильнее тюрьмы. За нее, за любовь, многие в тюрьму идут. Так-то. Ужо.

На ближайшей к дому сенокосной поляне дедушка завел настоящий пчельник: посадил липы, посеял медоносные травы, поставил ульи - дуплянки, построил омшаник и огородил все забором. За этой большой заботой пошли малые, но постоянные - весной выставлять ульи на солнце, до поздней осени держать в порядке, на зиму прятать в омшаник, иногда брать из них мед, а иногда, наоборот, добавлять. И самое хлопотливое - хранить пасеку от вороватых охотников до чужого.

Сперва такие охотники поступали милостиво - брали только часть меду и ульи оставляли на местах. А потом... потом... Федот отлучился из пчельника до дому, охранять ульи оставил собачонку Жучку. Была она умнущая, крепко знала все собачье дело. И вдруг залилась таким лаем, какой полагался только на медведя. Федот обратно на пчельник.