Н Ловцов: Полосатый Эргени

"Неужели его закидало ветками..." - подумал китаец и, подняв светильник, поднес его к окну. Руки у него задрожали, и сало полилось на пол. Фитиль замигал и зашипел. Китаец упал перед окном на колени и тихо зашептал молитву, не отрывая взора от полосатого бока тигра, прикрывавшего его окно.

Как только яркий блеск китайского светильника пробежал по снегу, Эргени отскочил и тут же почувствовал запах человека. Окно, отогретое теплом его тела, еще сильнее вспыхнуло, и в темной яме тигр увидел маленького человека. Эргени злобно зарычал и прыгнул на сугроб. Но наверху свету не было. Он осторожно обошел сугроб кругом, и вдруг из черного угла на него потянуло человеческим запахом. Он понюхал воздух и ударил по щели лапой. Она чуть скрипнула, но не подалась. Китаец крепко заложил ее. Эргени опять зарычал и снова обошел жилище человека. Когда он был опять у двери, то услышал громкий крик.

- Уходи, полосатый, уходи, пожалуйста. Когда уйдешь, я тебе много мяса дам. Я достану кабана, достану лося... - диким голосом просил его китаец.

Однако тигр злобно ворчал и безуспешно кружился вокруг фанзы охотника.

Поздно ночью Цы-юн лег на кан. Он решил, что пурга пройдет, и тигр оставит его в покое. Ведь недаром же он так много обещал ему. Цы-юн верил, что тигр понял его.

Настал день. От пурги остались только нагроможденные волнами сугробы снега да поломанные сучья. Цы-юн быстро соскочил с кана и бросился к окну. Стекло заледенело и ничего не было видно. Он подул на него и долго оглядывал местность. Поблизости не было видно даже следов тигра.

Радостный Цы-юн бросился к двери, набрал громадную охапку хвороста, затащил ее к себе и пошел за второй. Но не успел он и дойти до хвороста, как за ним увидел длинную распластанную шкуру хищника. Забыв о хворосте, китаец в ужасе бросился в свою фанзу и сразу же прихлопнул дверь. И только успела его защелка опуститься, как за дверью злобно зарычал тигр. Китаец повалился на колени и снова повторил свои обещания.

Так целых семь дней Эргени держал в страхе китайца. Он почти не давал ему передохнуть и выйти за дверь хотя бы за сушником. Близкий человеческий запах дразнил его, а голодный желудок настойчиво требовал пищи.

Бедный Цы-юн первые дни молил его. Обещал уже не одного кабана, а целых трех. Наконец, когда тигр не внял его мольбам, китаец зло выругался.

- Какой ты бог, ты трусливый волк. Ты только хочешь съесть меня, а боги так не делают... Я, видимо, напрасно слушался деда и отца.

И затем уже Цы-юн долго ломал голову над тем, как бы прогнать тигра. Оружия у него не было. Он охотился только силками, ловушками и капканами. Дни медленно проходили. Китаец съел свой небольшой запас провизии и принялся уже за варево из шкурок бурундуков. Фанзу он топил через день. Однажды под вечер китаец заготовил головней и, внезапно открыв дверь, стал их с криком бросать в тигра. Тигр, недовольно ворча, отскочил в сторону и лег на снег, не спуская с человека больших зеленых глаз. Когда китаец вернулся в фанзу и прикрыл дверь, тигр осторожно подошел к ней и долго царапался.

Цы-юн с досады бросился на кан и теперь уже не молился, а долго ругался, понося всех богов.

Но случай спас его. Группа охотников, туземцев Уды-хэ, переходила из одного района в другой. Дойдя до ловушек китайца, они увидели разбросанные снасти и следы тигра. Туземцы, разбирая следы без труда, прочли историю голодного Эргени. Им только был не ясен конец Они видели старые занесенные снегом следы человека, но не знали, что с ним случилось. Подняв на всякий случай шум, охотники добрались до фанзы китайца и выручили Цы-юна.

И Цы-юн, собрав остаток своих ловушек, ушел вместе с туземцами А Эргени, пропустив людей, до самой весны жил около фанзы китайца и упорно ждал, что рано или поздно услышит человеческий запах.

---

(*) Кан - нары, под которыми проходит дымоход

VIII. ХИТРОУМНЫЕ ЛОВУШКИ

Третья весна для Эргени была сытной и добычливой. Еще в марте месяце, по насту он без труда добывал лосей и косуль. Они тонули в глубоком снегу и еле пробирались к горам. Эргени же, мягко ступая широкими лапами, умел удерживаться. Выследив добычу, он загонял ее в падь или на низкое место на поляну в глубокие снега и там уже рвал на части.

В апреле Эргени питался свежим кабаньим мясом, а в мае - молодыми кабанятами. От того, что он был всегда сыт, уже в апреле он вылинял, и его бока блестели и жирно лоснились на солнце.

Насытившись, он часто играл с своей добычей, а иногда забавлялся и со своим хвостом. Он бил им по кустам багульника, чуть заметно подергивал маленькой черненькой кисточкой на конце и потом, как шаловливый котенок, носился за ним, делая гигантские прыжки через павшие стволы деревьев, каменные кручи и неширокие ручьи.