Н Ловцов: Полосатый Эргени

Эргени осторожно заполз в кусты и, неслышно ступая, побежал прочь от ужасной поляны.

VI. В ЛАПАХ ЛЮДЕЙ

В сентябре тайга ожила, заиграла. Черный лес заполыхал огнями, закачался и растерял желтые с пурпуровым отливом листья. Листвянки пожелтели с зависти и, расстроившись, обронили хвою. Только кедры, сосны да ели, косясь друг на друга, строго смотрели на лесной маскарад. Они в нем не участвовали.

На горах гулко заревели гураны. У них начался гон. Перед рассветом самцы, как гольдские шаманы, уже громыхали на горах рогами. Поодаль стояли самки и, жуя голые ветви, почти не интересовались боем, в котором главными виновниками были они.

Высоко над тайгою днем и ночью стоял несмолкаемый гам. Косяки гусей, уток, лебедей торопились к югу.

Однажды, переходя из прибрежных Амурских гор к Сихотэ-Алиню, перед зарей Эргени услышал гураний рев. Он был голоден и сразу же устремился на него. Вот гураний призыв уже близок - Эргени растянулся и стал высматривать добычу. Вдруг гуран заревел почти над ним. Эргени припал к земле и, не шевелясь, навострил уши. Гураний голос ему показался знакомым. На горах далеко отозвался новый гуран. Тот ревел протяжно, ветер дул от него, - рев приближался. Ближний гуран несколько секунд помолчал, потом стал властно зазывать к себе далекого соперника. Эргени повернул к нему голову и внезапно после гураньего рева услышал материнское мурлыканье. Эргени кинулся к ней. Тигрица чуть привстала, глухо заворчала, но, успокоившись, вытянула по земле свое горло, открыла пасть. И тут Эргени увидел, что своим голосом тигрица, подражает гурану.

Гураний отклик был уже много ближе. Тигрица замолчала, проползла немного вперед и снова повторила призыв. Эргени не отставал от нее. Рев его раздражал, а желудок требовал пищи. Броситься же вперед матери он боялся. По какому-то странному и непонятному состоянию присутствие матери заставило его подчиниться ей.

Но голодные муки были недолги. Как только глупый гуран подал свой голос около тигрицы, она в один момент свалила его и, насытившись, оставила часть Эргени.

* * *

С этих пор они снова начали охотиться вместе. И теперь всегда тигрица ела первая и уже после того, как она была сыта, уступала добычу Эргени.

Ноябрь нагнал седые тучи, навалил в тайге сугробы снега, разогнал ветры. Иногда проглядывало солнце, наступала оттепель, но потом мороз сковывал землю, покрывая снег крепкой ледяной коркой.

Тигры не любили, когда мокрые хлопья снега прилипали к их шкурам. Они терлись о деревья, тряслись, прятались в горных ущельях. А когда разыгрались бураны и ни ущелья, ни лапчатые ветви елей не могли укрыть их, тигрица огрызалась на Эргени, как будто он был виной этому снежному бурану. Эргени, как маленький, плелся сзади матери и нюхал воздух.

Однажды после двухдневной голодовки он под, корнем лиственницы нашел худую мышь и только хотел ее проглотить, как к нему подскочила тигрица и отобрала добычу. Эргени ощетинился и заворчал на мать. Тигрица отошла в сторону и теперь, какая бы ни была у Эргени добыча, она к ней не прикасалась, пока он не насытится.

Но добыча попадала редко, и чаще тигры ходили с пустыми желудками. Дубняк, что тянулся на много верст по западному склону Сихотэ-Алиня, был тиграми осмотрен самым тщательным образом, и в нем они не нашли никаких признаков кабанов. Тигры горами сошли опять к реке Лефу, и вдруг перед ними промелькнуло какое-то пыхтящее чудовище. Длинный след едкого дыма окутал зверей, и они долго чихали и терли себе морды лапами, не зная, как избавиться от него. И после, когда поднялась вьюга, тигры были рады ей, - теперь они больше всего боялись едкого дыма.

Пробродив безрезультатно несколько дней по склонам гор над рекой, тигрица смело сошла в долину. Прежде всего бросилась ей в глаза длинная бесконечная, черная лента. Тигрица, злобно ворча, подползла к рельсам и долго лежала не двигаясь. Когда мимо нее пронеслось пышущее жаром чудовище и за ним повис темный след дыма, тигрица не побежала в тайгу, а только отошла в кусты и приготовилась к защите.

Ветер разметал дым, и тигрице не пришлось биться с чудовищем. Она оглянулась на горы. Между двух кедров приметила осторожного Эргени. Вытянувшись на снегу, он наблюдал за матерью. Тигрица ласково замурлыкала, но Эргени оказался глух к ее призыву. Она повторила громче, но в это время до ее слуха долетело нежное повизгивание поросят. Тигрица насторожилась. Поросята визжали недалеко. Тигрица подползла снова к железнодорожному полотну, осмотрела окрестности. За полотном у гор она приметила человеческое жилище. Ближе к ней стояло такое же строение, и поросячий визг исходил от него.