Н Ловцов: Полосатый Эргени

Тигрица перепрыгнула через рельсы и, мягко припадая к земле, подскочила к небольшой стайке (*), сколоченной путевым сторожем из старых шпал. Обойдя осторожно стайку кругом, тигрица нашла узкую щель, просунула в нее лапу, и дверь скрипнула на ржавых шарнирах. Тигрица сунула в щель голову, но проход был еще мал. Из стайки аппетитно несло свиным запахом. Тигрица заворчала и поднялась на задние лапы. Одной лапой она уперлась в кол, притворявший дверь, кол сорвался, и дверь распахнулась. Одним прыжком тигрица покончила с громадной свиньей и затем стала душить поросят. Поросята заметались по стайке, подняли пронзительный визг. Двое вырвались и, оглушая двор резким визгом, понеслись к человеческому жилью.

Тигрица на беглецов и не обратила внимания. Она была так голодна, что тут же, в стайке, принялась за завтрак.

Но не успела она еще покончить и с одним поросенком, как вдруг дверь хлопнула, за ней что-то щелкнуло, за стеной послышались торжествующие человеческие голоса. Тигрица в тревоге заметалась, но куда бы она ни бросилась, везде натыкалась на крепкие деревянные шпалы.

Эргени не долго ожидал свою мать. Как только послышался поросячий визг, он понял, что мать напала на добычу. Но так как железные полосы смущали его, он горами и опушкой леса добежал до человеческого жилья и только хотел спуститься в долину, как услышал торжествующие крики людей. Он трусливо повернул к тайге и поспешил скрыться в горах.

С этих пор Эргени ни разу не встречал свою мать.

---

(*) Стая - хлев, конюшня.

VII. КИТАЕЦ ЦЫ-ЮН

Первые же морозы принесли Эргени мясо. Случайно он напал на косачей. Забившись от непогоды в снег, они оказались похороненными под замерзшей толстой коркой верхнего слоя.

Переходя через сугробы, Эргени под снегом услышал возню. Рассчитывая, что там логово зайца, Эргени сильным ударом разбил ледяной покров и тут же отскочил в сторону. Шумя черными крыльями, мимо его морды вылетело несколько косачей. Но уже в следующую минуту тигренок был у отверстия, и в его лапах билась жирная птица.

На следующий день Эргени посчастливилось напасть на лежбище кабанов. Затем, вступив в бой с рысью, он отбил у нее остатки изюбря.

Но по мере того, как снегу выпадало все больше и больше, становилось труднее добывать пищу. В декабре Эргени был доволен, если придавит зайца или проглотит одного, двух бурундуков.

Однажды он наткнулся на узкую тропинку, пахнущую человеком. И не будь Эргени так голоден, он постарался бы отойти подальше. Но голод толкал вперед. Глухо ворча, он медленно, поминутно припадая к снегу, пошел по человеческому следу. Через несколько шагов в железном капкане он нашел жирного зайца. Не дотрагиваясь до железа, он осторожно разгрыз зайца, оттащил его в сторону и съел. В следующей ловушке под поваленным стволом толстого дерева он добыл бурундука.

На другой день Эргени в ловушке охотника нашел двух соболей, а вечером сытно закусил громадным волком, влетевшим обеими передними лапами в капкан.

Сухощавый китаец, охотник Цы-юн, обходя свои ловушки, сразу понял, что они уже осмотрены тигром. Широкие кошачьи следы ему были давно знакомы. Китайцы-охотники считают тигра священным животным, поэтому Цы-юн припал к следу, приложил руки к груди и, покорясь судьбе, направился к своей фанзе. Присутствие тигра говорило ему, что в этот день он не должен обходить свои ловушки.

Почти у самой фанзы, случайно заглянув в кусты, он под небольшими стволами деревьев нашел несколько рябчиков. Хозяйственные привычки взяли верх над поклонением тигру, и, выбрав рябчиков, он снова насторожил ловушки.

Пять дней бродил Эргени около фанзы китайца, оставляя перед перепуганным охотником широкие следы. За эти дни он перевернул все ловушки Цы-юна, оборвал снасти и пожрал всю добычу.

Вечером на шестой день поднялась пурга. Эргени бросился в чащу, но резкий ветер проскальзывал мимо голых ветвей и морозно обхватывал тигра. Эргени прыгнул к толстому стволу кедра. Он сжался в комок, спрятал между лап свою голову, но ненадолго. Снежные вихри закружили и, разметав шерсть, окатили его снегом. Эргени злобно зарычал и побежал прочь от ветра. Вдруг перед ним вырос снежный сугроб. За ним не было ветру. Эргени прижался к нему ближе, потерся боком о снег. Снег осыпался, и он почувствовал широкую кору сухого дерева. Закрыв от удовольствия глаза, Эргени еще сильнее привалился к сугробу и тихонько заурчал.

Цы-юн сидел на кане (*) и, прислушиваясь к вою ветра, чинил себе обувь. Вдруг стена над его головой слабо треснула. Китаец с удивлением поднял голову и взглянул на окно. Вместо занесенного снегом стекла он увидел темную массу.