Алексей Пантелеев - Из старых записных книжек (1924-1947)

* * *

Древние читали вслух (даже наедине). Первое упоминание о чтении про себя относится к концу IV века - у Блаженного Августина.

* * *

- Шакалы, шакалы вокруг... Давайте сохраним в себе чуточку - если не человеческого, то хоть собачьего, что ли!..

* * *

Кладбище в Горской - за Лисьим Носом. Большой деревянный крест. Полустертая надпись:

Помяни, Господи, в царствии Твоем

души, убиенных раб Твоих

Серафиму, Виктора, Германа,

Михаила, Петра

и 3-х воинов, погибших

в Кронштадте

Имен нет. Где погибли? На чьей стороне?

* * *

Там же - на одной могиле два деревянных креста, поставленные вплотную один к другому и вдобавок еще накрепко связанные проволокой. Никакой надписи нет. И не было.

Муж и жена? Возлюбленные? Некому ответить на этот вопрос. А ведь кто-то связывал, вкапывал кресты, добывал проволоку. Кто-то знает.

* * *

- Превосходство арийской расы я могу признать только в отношении лошадей Арийские (или, как их называют, восточные) лошади, действительно, превосходны. Но лучшие из них находятся все же у арабов, у народа семитического племени.

* * *

Декарт{318} работал лежа в постели, закрывая окна занавесями и ставнями. Считал, что при свете лампы "ум имеет больше силы". В постели он пролеживал по 16 часов в сутки. А Шекспир говорил, что "светлые мысли рождаются только при солнечном свете".

Вот и пойми!

* * *

Ночью возвращались из Пулкова. Над городом черное небо и только на севере - чуть заметная проседь, серебристая прядь. Не то отраженный на облаке электрический свет, не то северное сияние.

* * *

Иринка (5 лет 7 месяцев) до сих пор верит, что маленьких покупают в лавке. На днях спрашиваю у нее:

- Приедешь к нам гостить?

- Нет.

- Почему?

- У вас скучно.

Потом обращается к моей маме - тете Шуре:

- Если дядя Леня купит маленького, тогда приеду.

И при этом ужасно смутилась, покраснела. Знает ведь, что просить, клянчить нехорошо.

* * *

Ночью в конце октября стоял на углу Литейного и Бассейной, ждал трамвая. Накрапывал дождь. Из-за угла, ослепив своими фарами, вынырнул автомобиль. Я отскочил с мостовой на тротуар. Одновременно со мной отшатнулся какой-то человек бездомного вида, в потертой кожаной тужурке, с забинтованными ногами, обутыми поверх бинтов в рваные галоши. Лицо обросло рыжеватой щетиной. Ему лет 35-36, может быть, чуть больше.

Усмехнулся и говорит:

- Смерти не боишься, а вот от машины все-таки отскакиваешь.

Я говорю:

- Так уж и не боитесь?

- Чего ж ее бояться. И жизнь не такая уж отличная.

От него как-то несильно, но очень грустно попахивало водкой.

- Ночевать, - сказал он, - конечно, будем в каком-нибудь подъезде.

Потом посмотрел мне в глаза.

- Ты человек благородный?

- Не знаю.

- Гривенник есть?

- Есть.

Дал ему рубль. Он не сразу его взял. Как-то еще пристальнее вгляделся в меня.

- Это зачем?

Отошел на два шага, слегка приподнял мятую фуражечку.

- Шапки ни перед кем не снимал, но спасибо!

Кивнул и пошел. Потом обернулся и крикнул:

- А ты там не очень гордись. Между прочим, так и надо!..

* * *

Приехал известный дирижер, разучивает с оркестром Бетховена. Все ничего, только первая скрипка почему-то все время морщится.

- Что с вами? - спрашивает у старика дирижер. - Вам не нравится эта вещь?

- Почему не нравится? - уныло отвечает старик. - Бетховен! Как может не нравиться Бетховен?

- Может быть, вас не устраивает моя трактовка?

- Почему не устраивает? Устраивает.

- Так в чем же дело? Почему вы морщитесь?

- Ну, что вы, маэстро: почему да почему? Просто я не люблю музыку.

Рассказывал Шостакович.

* * *

Фанерный плакат на строительстве моста:

ТОВАРИЩ!

ЗАГНИ ТОРЧАЩИЙ ГВОЗДЬ

Трогает.

* * *

Были с Иринкой в Эрмитаже. Она там впервые. Вернулась, кинулась к тете:

- Тетя Шура! Тетя Шура! А мы с дядей Леней ходили старые вещи смотреть!

* * *

Московский вокзал. Пришел севастопольский поезд. На дворе ноябрь, люди в теплых пальто, кашне, галошах. И вдруг - необыкновенная пара: он в светло-сиреневом летнем костюме, без шляпы, она - в белом платье. В руках у нее детский трехколесный велосипед. Говорит встречающему ее пятилетнему сыну:

- На. Получи. Мама за своими тряпками не уследила, а уж твой велосипед сберегла.

Где-то под Лозовой эту милую супружескую пару обокрали.

* * *

Судят Машу Шувалову, журналистку из "Смены". Обвиняют ее в клевете. Она напечатала в газете статью "Остерегайтесь проходимцев" - в мою защиту.

Судья-женщина ведет опрос.