Светлана Славная - Мама для журавлят

Вдалеке появляется Таня, ведет к вольере Увата. У нее тоже работает плеер. Пара слышит новую запись. Вот он насторожился… Повернулся… Запищал – хочет к Тане бежать! То ли голос у Таниной журавлихи приятнее, то ли говорит она на птичьем языке что-то более ласковое…

Поди-ка, пойми этих журавлей!

У Омолоя проблемы с ножками. Они должны быть ровненькими, а вместо этого чуть выгибаются коленками внутрь, по направлению одна к другой. Как говорит Татьяна Анатольевна, «Х-образные». Птенец набирает вес слишком быстро, и длинные ноги не успевают окрепнуть. Значит, Омолою нужны тренировки. Он должен много ходить и бегать, тогда мышцы станут сильнее, и ножки выровняются.

Этим я и буду теперь заниматься – тренировать Омолоя. Ходить с ним по поляне, по лесу, в саду, у болотца… Чем больше, тем лучше. С другими птенцами по два раза в день, с Омолоем – три.

Больше всего Омолою нравится путешествовать по берегу заболоченной речушки. Я погружаю «клюв» в воду. Журавленок топчется рядом, непрерывно пища. Это означает: «Мама, мама, я здесь…» Набираю побольше ряски. Писк становится громче: «Еда, еда!» – радуется Омолой.

С клюва стекает вода, ряска свисает зеленым мочалом. «Дай, мама, дай!!» – продолжает усиливать звук журавленок. Вытягивает длинную шейку, нацеливается: «ДА-АЙ!!!» – самый пронзительный вопль всегда раздается в момент хватания пищи, что совсем не мешает птенцу глотать.

Да, ряска – это очень вкусно. Для журавлят.

Комары злобствуют. Заедают и меня, и стершонка. Меня спасает одежда, накинутый сверху широкий костюм, капюшон с закрывающей лицо сеткой. У журавленка на тельце лишь нежный пушок, а длинные ноги не имеют даже такой защиты. Комары – законная пища для птицы – кусают птенца нещадно!

Больше всего комаров у самой воды, поэтому к ней Омолой не подходит. Пытается отсидеться в зарослях ландышей. Их вокруг великое множество. Если журавленок выпрямится – он выше, чем ландыши. Но Омолой предпочитает передвигаться по-партизански: шею тянет вперед, голову ближе к земле прижимает, да так и старается проскочить под широкими листьями. Наверно, чтобы комары его не заметили.

Впрочем, иногда Омолой их клюет. Так им и надо.

Ходим мы долго. Туда – и обратно, туда – и обратно… Чтоб не скучать, придумываю журавленку упражнение на сообразительность. В одном месте поперек тропинки проходит канавка. Небольшая, не шире моего башмака. Я ее перешагиваю, но птенец мечется в растерянности: как преодолеть эту пропасть?

Показываю надетым на руку клювом обход. Омолой не понимает. Тогда обхожу препятствие вместе с ним. Довольно попискивая, птенец следует точно за мной. Мы повторяем этот путь несколько раз. Наконец, я решаю проверить, запомнил ли журавленок урок. Снова перешагиваю канавку, оборачиваюсь, жду: как он поступит? Ура, получилось: Омолой уверено сворачивает в обход! И продолжает бежать в кусты… Прямо в лес, позабыв вернуться к тропинке.

Позвать бы: «Иди сюда, маленький!» А нельзя. Я не должна говорить. И магнитофонная журавлиха, как нарочно, умолкла. Паузу сделала. У нее-то, наверно, в момент записи все было в порядке, птенцы в бурелом не сбегали. Не знает она, что нужно срочно спасать Омолоя!

Ну, курлыкни скорее, мой малыш уже совсем далеко…

– Тррю, тррю, – возобновляет пение плеер.

Омолой поворачивает обратно. Торопится, спотыкается о торчащую палочку, падает… вот бедняга!

Я привыкла быть мамой, у меня трое детей. Подскочить бы к нему, обнять, пожалеть: «Ушибся, маленький? Не беда, сейчас все пройдет!» Но я не могу ничего сказать Омолою. И уж, конечно, его обнять.

Журавлиная мама в кармане равномерно потрюкивает. Она не догадывается, что Омолой ушибся. Пытаюсь представить, как звучала бы ее речь в переводе на человечий язык. Может, так:

– Милый, иди кушать, кушать!

– Иду, мамочка, – пищит Омолой и отчаянно ломится через ветки, приближаясь ко мне.

«Сейчас тебе ряски достану, в утешение. Она вкусная, сразу почувствуешь себя веселей, и ножка болеть перестанет», – думаю я. Но ничего не говорю. Просто веду птенца к берегу и сую в воду свой длинный, пластмассовый клюв…

Трудно быть мамой для журавленка.

Наступает вечер. Птенцы уже заперты в помещениях, каждый в своем. Двери в уличные вольеры закрыты. Горят инфракрасные лампы, даря журавлятам тепло.