Питер Леранжис - Семь чудес и временной разлом

Торквин, совершенно неподвижный, не отрывал взгляда от новоприбывших великанш, и я подумал, что впервые видел его смотрящим на других снизу вверх.

– Пссст… пссст! – прошипел Герострат с пола, куда успел упасть ниц. Он делал нам знак последовать его примеру, но в этом момент к нему подошла Гиппо, остановившись в дюйме от его лица. На ее огромные грязные пальцы ног закапал жир с исходящей паром лапы вромаски.

– Ужин, Страто, – сказала она. – Угощайся.

– Вылижи ногу! Вылижи ногу! Вылижи ногу! – принялись скандировать ее подруги.

Я отвернулся от этого зрелища и подождал, когда крики затихнут.

– Это так мерзко! – простонала Элоиза.

– Д-думаю, нам здесь не место! – сказал брат Димитриос. – Вы не против, если мы немедленно вас покинем, госпожа Максимо?

– Страто, где твои манеры? – взревела Максимо. – Ты собираешься встать и представить нас твоим гостям?

– Джек и Марко, – быстро сказал я. – И еще Касс, Элоиза, Торквин и брат Димитриос.

Брат Димитриос, трясясь в своей рясе, бормотал молитвы на греческом.

– Хм… Эллин, – произнесла Максимо. – Может, нам стоит перейти на твой язык?

– Английский… пойдет… – промямлил Димитриос, крепко держась за лестницу – то ли боялся упасть, то ли собирался броситься наутек.

Герострат к этому моменту успел подняться. Его губы блестели от жира вромаски.

– Джек и его друзья, для меня великое удовольствие представить вам сильнейших, крупнейших, долгоживущих и самых прекрасных и стойких, величественных и всемогущих… – он приложил ко рту ладони и изобразил фанфары: – Зонок!

Максимо поклонилась в пояс:

– До более близкого знакомства зовите нас амазонками.

– Я сплю, скажите, что я сплю, – взмолился Димитриос, без остановки щипля себе руку.

Элоиза шлепнула по нему:

– Это реальность. И они тоже реальны.

– Вы в курсе, кто такие амазонки? – затараторил Димитриос. – Это не просто люди. В Древней Греции это было племя женщин-воинов, поклонявшихся Артемиде, богине охоты, и известных благодаря своему умению убивать. Им хватило мужества и коварства напасть на самого Геракла!

– Да, ну мы все совершаем ошибки, – вздохнула Максимо.

Касс кивнул:

– Название кафе наверху… И на визитке Герострата. Вы все это время были здесь. Ваше имя не было забыто.

– Мы защищаем наш бренд. – Максимо повернулась к своим подругам: – Воины! Что мы делаем, когда у нас гости?

Женщины вышли вперед и одна за другой представились. Уже во время первого рукопожатия я испугался, что у меня отвалятся пальцы. Поэтому остальным я просто махал. Мирто… Питана… Прина… Аная… Эфес… Лисиппа… Цвет их кожи градировался от светло-бежевого до темно-коричневого, и, хотя все они были мускулисты, они двигались как танцоры, плавно и грациозно.

Похоже, они были счастливы нас видеть. На удивление счастливы.

– Э-э… ребят, – не выдержал я, – вы знаете, зачем мы здесь?

Максимо хохотнула, что породило целую волну смеха, пронесшуюся по залу.

– Ты решил, что раз мы физически развиты, у нас нехватка умственных способностей?

– Ко мне именно так и относятся, – заверил ее Марко.

– Присаживайтесь, – распорядилась Максимо. Пара огромных рук толкнула меня на ковер. – Вы пришли за даром атлантийца. Локулусом. Правильно?

Марко, Касс, Элоиза и я обменялись настороженными взглядами.

– Да, – признался я.

– Массарим, конечно, предупредил нас, что когда-нибудь вы придете. Просто мы не ожидали, что это случится так не скоро. – Максимо указала на открытую дверь над нами. – Вы никого не оставили в прихожей? Как я вижу, у троих из вас есть отметина, но для вашей же пользы, если с вами будет девушка.

– У меня появится отметина через четыре года, когда мне исполнится тринадцать, – заявила Элоиза. – Но я могу покрасить волосы.

– Ах, что ж, посмотрим, но до того дня ты всего лишь дитя. – Максимо отвернулась и хлопнула в ладони. – Сестры! Приступаем к стадии два! Пир!

Две амазонки, смеясь и о чем-то переговариваясь, скрылись в коридоре, чтобы уже через секунду вернуться со скатертями, бронзовыми кубками и тарелками. Герострат натянул перчатки из толстой звериной кожи и снял с вертела вромаски. Даже пожаренное с ароматными специями, чудовище ужасно воняло. Когда старик приступил к нарезке, лезвие его ножа сломалось.

– Хм, а этот получился немного жестковат, – пробормотал он.

Меня бесило происходящее. Шум. Разговоры. Запах. Меня бесило, что мы собирались пировать чем-то несъедобным в компании психов, когда Эли была неизвестно где и в опасности.