Лин Халлберг - Вперёд, Сигге!

– Ты, конечно, будешь возиться с Сигге, – говорит бабушка.

Элина довольно кивает. Бабушка отлично её понимает!

Позже тем же вечером, когда взрослые, наконец, закончили угощаться, Элина села у ёлки, обложившись подарками. И какими! Щётки и гребни для лошадок, нож для чистки копыт, хлыстик, книжки про пони и новенькие синие бриджи для верховой езды!

– Ну, я вижу, намечается настоящее пони-Рождество, – шутит бабушка.

И вот осталась последняя коробка – самая большая и тяжёлая. Это подарок от бабушки с дедушкой. Элина долго возится с обёрточной бумагой и наконец извлекает из коробки великолепный жилет безопасности в яркую сине-зелёную клетку.

– Это же настоящий панцирь! – восхищённо вскрикивает Элина.

– Панцирь?

Взрослые хохочут.

– Старшие девочки так говорят.

Элина, сражаясь с застёжками, пытается надеть жилет. Мама помогает ей. Жилет очень жёсткий и тяжёлый, и немного великоват. Когда Элина пробует присесть в нём, жилет ползёт вверх и немного жмёт подмышками.

– Да, теперь я понимаю, почему это называют панцирем.

Бабушка смеётся.

– Ну, ты привыкнешь, я думаю.

Мама беспокойно оправляет жилет на Элине. Меньшего размера просто не было!

– Я тоже хочу панцирь! – вопит Линнея.

Когда Линнея делается такой вот врединой, любой праздник может превратиться в настоящий кошмар. Так что Элина позволяет ей примерить жилет. И вот уже Линнея сидит на руках у папы, утонув в жилете по самые уши, и тихонько посапывает.

Мама помогает Элине отнести все подарки в её комнату. Элина раскладывает их на ковре у кровати. Так что это последнее, что она видит перед сном, и первое, когда просыпается на следующее утро. Мама заходит разбудить Элину.

– Доброе пони-утро, – шепчет мама.

– Рождество с Сигге, – тихонько бормочет Элина.

Она уже сидит на краю кровати и протирает глаза. В другое время разбудить её так рано было бы ой как нелегко!

Небо ещё черным-черно, когда Элина с мамой едут в конюшню. Но благодаря снегу, который весело похрустывает под ногами, дорога к парковке у конюшни хорошо видна. Элина держит маму за руку. Дверь конюшни скрипит, когда они входят внутрь. В нос ударяет сильный запах навоза. В конюшне – ни звука. Но когда они включают свет, конюшня наполняется тихим ржанием.

Сигге стоит в своём стойле, повернувшись головой к проходу, и сонно моргает. Когда он замечает Элину, то принимается скрести передним копытом по полу.

– Ну-ка, давай, пошевеливайся, – словно бы говорит он.

Чтобы Элине с мамой было легче, Ингела заранее выложила сено в проходе между стойлами. Каждому пони полагается один маленький брикет, а вот Ингелиному большому коню Бакарди нужно дать целых три увесистых пука сена. Элина сперва выдаёт сено Сэму – брату Сигге, который стоит в самом дальнем стойле по левой стороне.

Мама начинает с ближнего конца конюшни, где в отдельном боксе стоит Бакарди.

– Ну-ну, потише, успокойся.

Элина слышит, как мама увещевает Бакарди, который так колотит по двери бокса, что грохот стоит на всю конюшню.

Вскоре все лошадки получают свою порцию сена, и в конюшне опять воцаряется покой. Единственный звук, наполняющий стойла, – это довольное чавканье.

– Ох, как же хорошо!

Мама счастливо вздыхает, прислушиваясь к этому звуку.

– Подумать только, я уже и забыла, как мирно бывает в конюшне по утрам!

Пока лошадки в стойлах завтракают, мама с Элиной укладывают тюки сена в тачку. Теперь нужно покормить тех лошадок, которые живут снаружи. Их держат в зимних домиках, и в конюшню они почти никогда не заходят.

Они стоят возле своих домиков и ждут. Элина рассказывает маме про этих лошадок.

Вон стоит Самира, мама Сигге и Сэма. Рядом с ней топчется Сальса. Она – сводная сестра Самиры. Они одного возраста, и у обеих большие округлые животы, а в них – жеребята. Ингела сказала, что жеребята должны родиться в мае.

Немного позади Самиры и Сальсы стоит Атле. Он уже старый, и лоб под чёлкой у него весь седой. Хотя всё остальное туловище тёмно-коричневое. На Атле каталась Ингела, когда была маленькая. А теперь на нём никто не катается. Атле сам так решил.