Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

– Я не это имел в виду, – возразил Клаус. – Вы ведь не скажете Графу Олафу, что мы здесь?

Оливия помолчала, а потом покачала головой.

– Нет, – ответила она, но голос ее звучал не очень уверенно.

– Обещание? – спросила Солнышко.

Оливия, не отвечая, долго смотрела на младшую из Бодлеров.

– Да, – произнесла она наконец очень тихим голосом. – Обещаю, если вы обещаете взять меня с собой, чтобы найти Г. П. В.

– Обещаем, – сказала Вайолет, и другие двое кивнули. – Так, а теперь начнем сначала. Что означают буквы Г. П. В.?

– Мадам Лулу! – послышался снаружи скрипучий голос. Бодлеры с испугом переглянулись, услышав поддельное имя женщины, стоящей рядом. – Мадам Лулу! Где ты?

– Я в Гадальном шатре, мой Олаф, – отозвалась Оливия, перейдя к своей прежней манере с такой же легкостью, с какой Бодлеры могли влезть в рубаху с оборочками. – Не входить, пожалуйста. Я делаю тайный ритуал с моим хрустальным шаром.

– Ладно, только поскорее, – раздраженно пробурчал Олаф. – Яма готова, меня мучит жажда. Иди налей нам вина.

– Одну минуту, мой Олаф, – проговорила Оливия, поднимая с пола ткань, чтобы свернуть тюрбан. – Почему тебе не принять душ, пожалуйста? Наверное, ты вспотел, пока копал яму. Ты примешь душ, и мы как раз вместе будем пить вино.

– Не болтай ерунду, – огрызнулся Граф Олаф. – Я принимал душ всего десять дней назад. Пойду подушусь одеколоном и буду ждать у тебя в фургоне.

– Хорошо, мой Олаф, – крикнула Оливия и принялась сооружать тюрбан на голове. Потом обернулась к детям и прошептала: – Прервем наш разговор. Вас начнут искать. Когда завтра мы отсюда уйдем, я вам расскажу все, что вы хотите.

– А нельзя рассказать сейчас хоть немножко? – спросил Клаус. Бодлеры еще никогда не оказывались так близко к получению ответов на свои вопросы и просто не в состоянии были терпеть дальше.

– Нет-нет, – решительно заявила Оливия. – Давайте я вам лучше помогу одеться как раньше, а то вас разоблачат.

Дети обменялись взглядами и вынуждены были согласиться.

– Пожалуй, вы правы, – уступила Вайолет. – Нас могут хватиться.

– Проффко, – выговорила Солнышко, что означало «Пожалуй, верно», и принялась обкручивать себя бородой. Вайолет с Клаусом натянули штаны с меховыми отворотами и застегнули пуговицы на рубахе. А Оливия тем временем снова надела ожерелье и стала снова Мадам Лулу.

– А шрамы-то, – спохватился Клаус, глядя на лицо сестры. – Мы же их стерли.

– И волосы надо напудрить, – напомнила Вайолет.

– У меня есть гримировальный карандаш, пожалуйста, – Оливия полезла в сундучок, – и пудра.

– Пока не обязательно говорить с акцентом, – заметила Вайолет, снимая ленту с головы.

– Практика полезна, пожалуйста, – возразила Оливия. – Я обязана думать о себе как о Мадам Лулу, а то, пожалуйста, забуду о своем маскараде.

– Но вы не забудете о наших взаимных обещаниях? – спросил Клаус.

– Обещаниях? – переспросила Мадам Лулу.

– Вы обещали не рассказывать Графу Олафу, что мы здесь, – сказала Вайолет, – а мы обещали взять вас с собой в Мертвые горы.

– Конечно, Беверли, – отозвалась Мадам Лулу. – Я буду сдержать обещание уродам.

– Я не Беверли, – запротестовала Вайолет, – и не урод.

Мадам Лулу улыбнулась и, нагнувшись, нарисовала шрам на лице старшей из Бодлеров.

– Но сейчас пришло время для маскарада, пожалуйста, – сказала она. – Не забывайте менять голос, а то вас узнают.

– Мы не забудем про наш маскарад, – пообещал Клаус, убирая очки в карман. – А вы не забудете про свое обещание, так ведь?

– Конечно, пожалуйста, – ответила Мадам Лулу и выпустила детей из Гадального шатра. – Не надо беспокойства, пожалуйста.

Выйдя наружу, Бодлеры окунулись в знаменитый темно-синий закат в Пустошах. Свет придал каждому из них какой-то иной, новый облик, он словно накинул на карнавальную одежду синие одеяния. Пудра на волосах Вайолет осветилась таинственным бледным светом. Поддельные шрамы на лице у Клауса выглядели в сумраке более темными и зловещими. А Солнышко казалась маленьким синим облачком, в котором посверкивали в последних солнечных лучах искры – ее зубы. И Мадам Лулу стала снова походить на гадалку – закатное солнце блестело на драгоценном камне, украшавшем тюрбан, и таинственным светом освещало ее длинное платье.

– Доброй ночи, мои уродцы, – сказала она.

И Бодлеры, глядя на эту загадочную женщину, невольно задались вопросом – действительно ли она переменила свой девиз и станет благородным человеком. «Я сдержать свое обещание», – сказала Мадам Лулу. Но бодлеровские сироты оставались в неведении – говорит ли она правду или просто говорит то, что они хотят услышать.