Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

Вайолет ничего не ответила. Она стояла и улыбалась, и Клаус с Солнышком улыбались, глядя на нее. Несмотря на фальшивые шрамы, нарисованные у Вайолет на лице, младшие Бодлеры мигом узнали ту улыбку. Именно так улыбалась Вайолет, когда ей удавалось разрешить трудную проблему, связанную обычно с каким-нибудь изобретением. Так она улыбалась, когда они все сидели в тюремной камере и Вайолет придумала, каким образом кувшин с водой поможет им вырваться на свободу. Такая улыбка появилась на ее лице, когда она нашла в чемодане улику, способную убедить мистера По в том, что их Дядю Монти убили. Именно так она улыбалась сейчас, поглядев вверх на странное устройство на потолке, а потом вниз – на два выключателя.

– Смотрите внимательно, – сказала она и щелкнула первым выключателем. Немедленно зубчатые колесики начали вращаться, длинная резиновая полоса поехала вниз – и расположенные венком зеркальца превратились в крутящийся круг.

– И к чему это все? – осведомился Клаус.

– Слушайте, – сказала Вайолет, и все трое услышали тихий гул мотора. – Вот про это гудение и рассказывал Граф Олаф. Он думал, что гул исходит от хрустального шара, но он исходил от этого устройства.

– А я еще тогда подумал, что слова «магическое гудение» звучат как-то неправдоподобно.

– Легрор? – спросила Солнышко, что означало «А откуда молния?»

– Видите, под каким углом прикреплено большое зеркало? – спросила в ответ Вайолет. – Оно расположено таким образом, чтобы отражать свет, падающий через щель в потолке.

– Но никакой свет оттуда не падает, – возразил Клаус.

– Сейчас – нет, дыра ведь обращена на восток, а сейчас вторая половина дня. Зато по утрам, когда Мадам Лулу соглашается гадать, встает солнце и свет попадает прямо на большое зеркало, оттуда отражается в маленьких зеркальцах, которые приводит в движение ремень…

– Погоди, – остановил ее Клаус. – Я не понимаю.

– Ничего страшного, – отозвалась Вайолет. – Граф Олаф тоже не понимает. Когда он утром входит в палатку, Мадам Лулу включает это устройство и комната наполняется мерцающими бликами. Помнишь, я использовала закон преломления лучей, когда сооружала сигнал бедствия на озере Лакримозе? Тут то же самое, только Лулу выдает это за магическую молнию.

– А если Граф Олаф поднимет голову и увидит, что это не магическая молния?

– Не увидит, если свет выключен. – Вайолет щелкнула другим выключателем, и звезды у них над головой погасли.

Плотная ткань, из которой была сделана палатка, не пропускала наружный свет, так что Бодлеры очутились в полной темноте. Это напомнило им спуск в шахту лифта в доме № 667 на Мрачном проспекте, только там стояла тишина, а здесь их окружал гул механизмов.

– Жуть, – проговорила Солнышко.

– Да, жутковато, – согласился Клаус. – Немудрено, что Олаф принял гудение за что-то магическое.

– Вообразите, как тут все выглядит, когда в палатке сверкает молния, – сказала Вайолет. – Такого рода фокусы и одурачивают людей, и заставляют верить в гадание.

– Значит, Мадам Лулу – обманщица, – сказал Клаус.

Вайолет щелкнула обоими выключателями, свет зажегся, а механизм отключился.

– Конечно обманщица, – подтвердила она. – Не сомневаюсь, что хрустальный шар – простое стекло. Она обманом заставила Графа Олафа поверить, будто она гадалка, чтобы он покупал ей всякие вещи – вроде львов и новых тюрбанов.

– Чезро? – Солнышко подняла лицо и вопросительно поглядела на брата и сестру. Под словом «чезро» она подразумевала «Но если она обманщица, то откуда она знает, что кто-то из наших родителей жив?», и старшие даже не сразу решились ответить ей.

– Она и не знает, – наконец тихо проговорила Вайолет. – Сведения Мадам Лулу такие же фальшивые, как и магическая молния.

Солнышко издала короткий тихий вздох, который старшие еле расслышали из-за бороды, окутывавшей личико девочки, и покрепче обняла ноги Вайолет и Клауса. Тельце ее задрожало от огорчения. Наступила ее очередь нести тяжесть их общего горя. Но долго ей не пришлось этого делать, поскольку Клаус вспомнил кое-что, отчего Бодлеры сумели взять себя в руки.

– Постойте-ка, – сказал он, – Мадам Лулу, может, и обманщица, но ее информация, очевидно, бывает настоящей. Ведь она всегда сообщала Олафу, где мы находимся, и всегда говорила правильно.

– Это верно, – спохватилась Вайолет. – Я и забыла.

– В конце концов, – Клаус с трудом добрался до кармана собственных брюк, – мы ведь тоже поверили, что кто-то из наших родителей жив, когда прочли вот это. – Он развернул листок бумаги, и сестры узнали тринадцатую страницу сникетовского досье. К странице была прикреплена фотография: на ней стояли Бодлеры-родители, рядом с ними – мужчина, которого дети мельком встречали в Городе Почитателей Ворон, и еще один человек, незнакомый детям, а под фотографией была написана фраза, которую Клаус выучил уже наизусть, и ему не требовались очки, чтобы прочесть ее. «Основываясь на фактах, обсуждаемых на странице девять, эксперты подозревают, что в пожаре, скорее всего, уцелел один человек, однако местонахождение оставшегося в живых неизвестно», – процитировал Клаус. – Может, Мадам Лулу об этом знает?