Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

Путешествие Бодлеров вверх по Главной противопожарной вертикали было столь мрачным и опасным, что недостаточно просто написать: путешествие Бодлеров вверх по Главной противопожарной вертикали было столь мрачным и опасным, что недостаточно просто написать: путешествие Бодлеров вверх по Главной противопожарной вертикали было столь мрачным и опасным, что недостаточно просто написать: путешествие Бодлеров вверх по Главной противопожарной вертикали было столь мрачным и опасным, что недостаточно просто написать: путешествие Бодлеров вверх по Главной противопожарной вертикали было столь мрачным и опасным, что недостаточно просто написать: «Дорогая сестра, я пошел на громадный риск, решив спрятать письмо в одной из моих книг, но я уверен, что даже самые меланхоличные и начитанные люди в мире сочтут мой отчет о жизни троих несовершеннолетних Бодлеров даже ужаснее, нежели я обещал, и посему эта книга останется стоять на библиотечных полках, совершенно никому не нужная, дожидаясь, когда ты откроешь ее и найдешь это письмо. В качестве дополнительной меры безопасности я включил в книгу предупреждение о том, что остаток главы содержит описание горестного путешествия Бодлеров вверх по Главной противопожарной вертикали, поэтому у того, у кого хватит храбрости прочитать подобное описание, вероятно, достанет отваги и на то, чтобы прочитать мое письмо к тебе.

Я наконец узнал, где находится улика, которая меня реабилитирует, что здесь означает «докажет властям, что во всех многочисленных поджогах виновен Граф Олаф, а не я». Предположение, которое ты высказала много лет назад на том пикнике, оправдалось: чайный сервиз – лучшее место, чтобы в случае опасности спрятать какой-нибудь небольшой особо ценный предмет. (Кстати, второе предположение, которое ты высказала на пикнике – что простая комбинация ломтиков манго, черной фасоли и мелко нарезанного сельдерея в сочетании с черным перцем, лимонным соком и оливковым маслом может оказаться прекрасной холодной закуской, – тоже оправдалось.)

Сейчас я направляюсь на Главный перекресток ветров, чтобы продолжить изыскания по делу Бодлеров. Надеюсь также наконец заполучить вышеупомянутую улику. Счастье мое, разумеется, не вернешь, но можно, по крайней мере, восстановить доброе имя. От места, где располагался штаб Г. П. В., я поеду прямиком в отель «Развязка». Прибуду я туда… впрочем, указывать дату было бы неразумно, но тебе будет нетрудно вспомнить, когда день рождения Беатрис. Жди меня в отеле. Постарайся снять для нас номер без уродливых штор».

С любовью,

P. S. Если заменить нарезанный сельдерей кокосовой стружкой, будет не менее вкусно.

В ТОТ ранний утренний час, когда старшие Бодлеры искали опору под ногами, взбираясь по Главной противопожарной вертикали, – а я от души надеюсь, что читать описание этого пути вы не стали, – младшей Бодлер пришлось искать совершенно другую опору. Долгая холодная ночь на Коварной горе Солнышку не понравилась. Если вам случалось спать на высочайшей горной вершине в кастрюле под крышкой, вы и сами знаете, как неудобно там лежать – даже в том случае, когда внутри нашлось полотенце, которое можно приспособить вместо одеяла. Всю эту ночь пронизывающие горные ветры задували в крошечные отверстия в крышке, и в кастрюле было настолько холодно, что острые зубы Солнышка так и стучали, больно прикусывая ей губы и производя оглушительный шум, при котором спать было абсолютно невозможно. А когда первые лучи солнца наконец проникли под крышку и воздух в кастрюле согрелся и можно было вздремнуть, Граф Олаф вышел из палатки и сбросил крышку с кастрюли, чтобы отдать Солнышку утренние распоряжения.

– Просыпайся, гроза стоматолога! – закричал он.

Солнышко приоткрыла один усталый глаз и обнаружила, что прямо перед ней находятся ноги негодяя, в частности его левая щиколотка с татуировкой, отчего младшая Бодлер пожалела о том, что вообще открыла глаза. На щиколотке у Олафа было вытатуировано изображение глаза, и Солнышку подумалось, что этот глаз наблюдал за всеми злоключениями Бодлеров – с того страшного дня на Брайни-Бич, когда дети узнали, что их дом сгорел. Время от времени Олаф пытался прятать это изображение от представителей власти, и те не узнавали злодея, поэтому дети сами научились разоблачать его. Несмотря на все его смехотворные обличья, Бодлеры начали замечать изображения глаза и в других местах, например в приемной злой гипнотизерши-оптиметриста, на сумочке Эсме Скволор, на стене карнавального фургона и на цепочке, украшавшей шею Мадам Лулу. Казалось даже, будто этот глаз подменил собою глаза родителей Вайолет, Клауса и Солнышка, но вместо того, чтобы оберегать детей и заботиться об их благополучии, глаз бессмысленно пялился на них, словно бы ему не было никакого дела до несчастий сирот и он не мог ничего для них сделать. Приглядевшись, можно было различить скрытые в изображении глаза буквы «Г. П. В.», и это напомнило Солнышку о всех страшных тайнах, которые окружали троих детей, и о том, насколько далеки сироты от того, чтобы распутать стянувшие их непостижимые тенёта [39] Переносное значение старинного названия сети для ловли зверей. . Однако прямо с утра трудно думать о тайнах и загадках, особенно когда на тебя кричат, и Солнышко решила все-таки послушать, что ей говорит похититель.